Малец

Казаки замолчали и продолжили лениво поглядывать на покупателей. Внимание Степана привлекла девчушка, разложившая свой товар на небольшой легкой лавочке, рядом с входом на торг. Вокруг ее товара постоянно крутились покупатели и перебирали берестяные поделки. Вообще-то малый возраст торговцев здесь предосудительным не считался, но обычно, это были дети торговцев, подменявшие своих родителей на небольшое время. В данном же случае пигалица вела себя как хозяйка товара и ловко торговалась. За то небольшое время, пока казаки сидели под начинающим набирать жар солнцем, девчушка умудрилась сторговать с десяток своих поделок.

— Ты смотри, как малявка ловко торгует, — хмыкнул Тропин показывая кивком соседу кого он имеет ввиду, — мы тут по жаре без толку паримся, а она, поди, уже на гривенник наторговала.

— Ага, — через зубы, согласился Алексашка, — зависть берет, она и вчера тоже здесь деньгу гребла. Тут у нее еще и брат рыбой иногда приторговывает понемногу, ну ты его, верно, знаешь, погорелец, все у нас в слободе крутится, сказки интересные сказывал.

— А, знаю такого, — вспомнил казак, — у него еще отчим кузнец и вроде как дом чудной отстроили, с хитрой четырехскатной крышей, да такой, что на чердаке жить можно. Пойду, посмотрю, чем это она так покупателей притягивает.

Степан заразительно потянулся, разгоняя застоявшуюся кровь, засунул плетку в сапог и, поглядывая по сторонам, направился к девчонке.

На относительно небольшой лавке, под присмотром бойкой мелкой торговки, были разложены берестяные поделки, однако поделки эти сильно отличались от всего того, что раньше довелось видеть Степану. Туески смотрелись идеально правильной формой, с оттененными обратной стороной бересты бортиками, да и сами бортики были украшены тисненым орнаментом, а по боковой стенке туеска отпечаталось белесое изображение зимнего леса.

— Смотри ка, как лепо, — взял Степан понравившийся туесок, — а лес-то как настоящий. Сама что ли сделала?

— Сама, — расплылась в улыбке малявка, и тут же выудила еще одну красивую вещицу из общей массы поделок, — а тут еще и сестренки моей младшей есть. Посмотрите дядька казак.

На этот раз в руки Тропина попала маленькая декоративная шкатулочка. Узор на ней был выполнен не тиснением, а наложением ажурного верхнего слоя коры, действительно очень красивая вещь.

— И что стоит?

— И туесок и шкатулка по копеечке.

— Что-то дорого просишь за березовую кору-то. — Усомнился Степан в цене. — Давай обе за полушку.

— Да как же дорого, дядька казак? — Удивилась девчонка. — Трудов-то сколько положено, это ж не просто поделку из бересты сработать, тут один рисунок полдня надо малевать, а тиснить, просекать, лаком закрывать? Нет, меньше копейки никак нельзя, меньше себе в убыток.

— Да какой же тебе убыток? — Усмехнулся служивый, — ты ж не покупала у кого, здесь только твой труд.

— А тут не только мой труд, Васька, брат, бересту драл и сушил, мамка лущила, маслом смазывала, я с сестренкой поделками занималась, дядька Асата лак варил. — Такое количество разной работы для простых в обиходе вещей для Степана оказалось неожиданным, и в свете этих пояснений цена действительно не казалось большой, наоборот возникал вопрос, а почему так мало просят? Но мелочь на том не остановилась. — А еще надо горячую воду постоянно в печи держать, за сушкой лака следить. Да и березок нужных по близости тут нет, Ваське приходится далеко за корой почти каждую седмицу ходить.

— Так пусть на телеге возит, тогда и ходить меньше понадобится, — из вредности подначил казак малявку.

И надо сказать своего добился:

— Так откуда он за малое время на телегу коры надерет? И сушить потом где будет? — В возмущении подскочила та, и закончила совсем уж убойным аргументом. — Да и телегу где ему взять?

— А с телегой какая незадача? — Ухмыльнулся Степан. — Вон у меня на продаже стоит, дешево отдам, если купишь.

До девчонки, наконец, дошло, что казак от нечего делать просто лясы точит и тоже улыбнулась:

— А дешево это сколько будет?

— Только для тебя за три рубля отдам.

Малявка звонко рассмеялась:

— Ох дядька казак, чем я тебе так не угодила, что обмануть хочешь.

— Почему обмануть? — Сделал удивленное лицо Степан. — Так-то я за три с гривенником продаю.

— Не, если бы ты дяденька с рубля начал, я бы еще поторговалась, на полтине сошлись бы.

— О, как! — Теперь уже казак подпрыгнул от возмущения. — Да где ж это видно, что б за хорошую телегу полтину давали? Там только железа на осях не меньше чем на рубль.

— Железа то может быть и на рубль, только поди сржавело давно, через каждые три версты придется колеса менять.

— Да какой «три версты» из Братска без поломок дошла.

— Вот, то-то и оно, что из Братска, поди одни мослы довезли, купцы когда берегом товар везут на всех телегах колеса, да оси в ремонт свозят. Так что, дядька казак, больше полтины эта телега никак стоить не может, да еще смотреть остальное надо, отсюда видно черно дерево-то.

Вокруг стал собираться народ, с развлечением в эти времена было не густо, а тут такой эпический торг.