Малевич

«Я достал бульдог и пули. Была настоящая война. Я присоединился к группе, у которой карманы были полны пуль и разной системы револьверов. К этой группе присоединились ещё охотники. Мы шли к Красным воротам, там был бой. Нас повернули к Сухаревой башне. Мы должны были обеспечить Сухаревский пункт, перегородив Садовую у 2-й Мещанской. Нас (несколько человек) поставили у Сретенской улицы для наблюдения. Затрещали заборы, стали нагромождать баррикаду. Дело было к вечеру. Мы заметили, что по Сретенке двигались солдаты. Мы отошли в проходы Сухаревой башни. Солдаты быстро приближались, подходя к площади. Послышалась команда и солдаты взяли на изготовку. Мы дали знать на баррикаду. Момент, и у нас тихая команда. Дали залп. Солдаты хоть и были наготове, но не ожидали такого нахальства. Мы стреляли раз за разом. Я быстро кончил свои пять пуль, которыми заряжен был револьвер. Заряжать уже не пришлось: солдаты, обнаружив нас, стали палить в проход. Несмотря на их пальбу, пули никого из нашего поста не тронули, только штукатурка сыпалась». За ними бросились в погоню, и Малевич случайно забежал на лестницу, где жил его знакомый. Тот заставил его спрятать револьвер, усадил, стали курить и пить водку: «Выпили, хорошо пошло до пяток, — был голоден, а в таких случаях всегда идёт до пяток. Он запел: „Во поле берёза стояла, калина-малина“. Я басую.

— Сильней пой!

Стук в дверь. Громко с места „войдите“! (Дверь он, оказывается, оставил умышленно незапертой.) Входит унтер, в руках револьвер. Два солдата.

— Есть беглые?

— Какие беглые? Не угодно ли беглую рюмочку. Я сегодня именинник и с приятелем того…

Унтер сразу переменил гнев на милость, выпил, ещё подставил, пришлось налить другую».

Так друзья веселились всю ночь. «Утром, пристроившись к хозяйке, которая шла в лавку, взял у неё корзинку. Мы вышли со двора как ни в чём не бывало».

Так был ли Малевич в Москве «бедным художником»? Пожалуй, что и не был: богатство его в ту пору заключалось не в деньгах, а в окружающем воздухе, который в революционной и послереволюционной Москве тех лет можно было ложкой есть. Не было денег, но были друзья, творчество, решительный характер и исключительно питательная среда. А главное — он учился рисовать, а как — об этом в следующей главе.

У РЕРБЕРГА. СИМВОЛИСТ И ИМПРЕССИОНИСТ