Малинджи

- Снег, Калле… Быстро! Где снег?! – она завозила вокруг себя руками, пытаясь подняться, но вдруг обмякла. Широко раскрытые глаза остановились. На них тут же стали налипать черные песчинки.

…

Карл прижимал к себе тело жены, уткнувшись носом в ложбинку за ее бледным ухом, чувствуя, как горячо любимый запах ускользает вместе с несущимися мимо потоками горячего ветра.

- Она?... – спросил он. Слова и мысли продолжали затухать. Он хотел спросить, достигла ли она своего берега. Идет ли там снег? Но с его губ снова и снова срывалось только «Она?..», «Она?...»

Малинджи, тем не менее, понял его. И почти с сочувствием покачал головой.

- Тебе надо было оставить её снаружи. Отсюда только привратники выходят. Она не найдет выход… Множество берегов…, - он помолчал, а потом оживленно воскликнул, - А вот и за тобой!

Карл безразлично поглядел в ту сторону, куда грязным пальцем указывал Малинджи.

Завязая по колени в песках, к ним быстрым, строевым шагом приближались закутанные в слепящую белизну высокие фигуры. Они столпились вокруг с деловитым бормотанием, похожим на птичий клёкот. Карл не смог разглядеть их лица. Черты словно смазывались, прятались, ускользали от пристального взгляда. Единственное, что ему удалось разглядеть – кожа их была черной, как деготь, а глаза голубыми, яркими и лучистыми. Одежды же напоминали наряды арабских бедуинов.

«Чернокожие… ангелы?»… Надежда на помощь вспыхнула, но лишь на мгновенье. Два десятка черных рук быстро выдернули из его объятий Хелену, и, не глядя, отбросили прочь, как испорченную рухлядь, не пригодную для дальнейшего использования.

Последнее, что он увидел, прежде чем его самого с удовлетворенным клекотом подняли над головами и быстро понесли прочь - это искалеченное, мертвое тело жены, заметаемое черным песком. И корявую фигуру Малинджи, воровато подбирающуюся к нему на четвереньках.

Эпилог.

Проснувшись, он долго возил вокруг себя конечностями, прежде чем вспомнил, как ими управлять. А еще его, кажется, звали Ка-ал-ле. Кто звал? Этого он не помнил. Подтягиваясь на передних (руках) и отталкиваясь задними (ногами), он кое-как пополз, но впотьмах зацепился обо что-то и снова распластался на острых камнях. Чуть сдвинувшись, он позволил серебристому свету, пробивающемуся сквозь узкую щель в глубине пещеры, осветить вставшее на его пути препятствие. Это был труп женщины. Судя по тому, как высохло и закостенело ее тело, мертва она была уже очень давно. Но это было не важно. Любая еда не помешает, ведь впереди у него много дел. Миссия! Все предыдущие Привратники не справились с Миссией - не смогли разрушить Дамбу, которой является Кайонгуни, и дать новое русло Великой Реке через Внешний мир. Этот мир когда-то принадлежал Каравану, который ныне был заточен в Тейне Покла, а теперь наполнился жалкими существами, пригодными разве что в пищу, и ткался из их иллюзий. Это была не их территория!

Но теперь ему, Ка-ал-ле, выпала честь повторить попытку. Да, дел очень много.

Он поднялся на ноги. Едва глянув на тело женщины, сорвал с нее сгнившие отрепья и, накинув их себе на плечи, неуверенной походкой вышел из пещеры. В лицо ему ударил солнечный свет. Он зажмурился, едва не закричав. Глаза, давно привыкшие к сумраку, отчаянно болели и долго не желали открываться. Наконец, сквозь пелену слез он оглядел Внешний Мир. Перед ним раскинулся вековой сосновый лес. Небо было серовато-голубым, и с него падали крупные и пушистые хлопья, мягкой шапкой оседая на деревьях, кустах, заросшей длинными, скатанными патлами голове. В груди вдруг засосало, как от голода, наполняя его незнакомым прежде чувством. Снег. Кто-то отчаянно хотел его увидеть… Он оглянулся назад, под темный свод пещеры и долго смотрел на труп женщины. Сосущее чувство утихло. Из ее черепа можно сделать неплохой сосуд для приготовления шилизабу – смеси из собственной – особой - крови и плоти мертвых. Смесь, которая разрывает истинные тела и подтачивает Дамбу.

Калле подумал о том, что Каравану страшно повезло, что по нелепой причуде Вселенной шилизабу не только расчленяет истинные тела, но и поднимает физические. А внешним существам почему-то очень нравится за ними наблюдать.

«Обоюдная выгода», - всплыло у него в голове, и он усмехнулся.

Кутаясь в лохмотья, он стоял на пороге Пещеры. Пушистые снежинки тихо оседали на его высунутом сером, покрытом язвами языке и таяли. Это было приятно, ведь в Тейне Покла вода была большой редкостью. Как и еда…

- Vem är du?! – услышал он испуганный возглас и, опустив глаза, увидел стоящую под деревьями старуху. Она смотрела на него припухшими глазами и опасливо прижимала к губам краешек шерстяного черного платка, которым была покрыта ее круглая голова. В мозгу у него что-то заскрипело – давно умершие воспоминания. «Кто ты такой?», - просила она.

- Ka-аl-le, - ответил он сипло, но постепенно его голос обрел силу, - dukom för att saga adjö? («Каал-ле. Ты пришла проститься?»)