Малиновский. Солдат Отчизны

— Не директиву, а просьбу, — уточнил Василевский. — Сами понимаете, когда мы отступали, никто у нас интервью не брал. Да и не до этого было. А сейчас в самый раз прославить наше оружие. Да и неплохой случай нашим союзникам здравые мысли подбросить.

— Понимаю. Вот только будет у меня проблема с переводчиком, — посетовал Родион Яковлевич. — С немецкого — их пруд пруди, а с английского — никого нет. Может, он французский знает или испанский. Я пока что эти языки не забыл.

— Проблема перевода пусть вас не тревожит, — успокоил его Василевский. — Верт прекрасно владеет русским. Он родом из Петербурга. И что главное — сочувствует Советскому Союзу, журналист левой ориентации.

— Хорошо, Александр Михайлович, постараюсь выполнить поставленную задачу.

На том разговор завершился.

И действительно, вскоре, 11 января, Верт прибыл в штаб армии, который располагался в большом селе на берегу Дона. Это были дни, когда продолжалось наступление 2-й гвардейской армии, гнавшей остатки войск Манштейна со Среднего Дона.

Родион Яковлевич встретил Верта радушно, усадил поближе к большой русской печи, в которой полыхал огонь. Иностранец и впрямь основательно продрог, хотя и был одет в новенький полушубок, на голове — цигейковая шапка. Малиновский подумал, что, доведись ему встретить Верта где-нибудь на позиции, вряд ли смог бы узнать в нём англичанина: в лице журналиста было много славянских черт.

С первых минут встречи Верт радовался, что попал именно к Малиновскому: от многих военных с их солдатской прямотой и резкостью этот генерал отличался естественной интеллигентностью и способностью располагать к себе собеседника.

— Вы, вероятно, устали? — осведомился Малиновский. — Дороги-то у нас — не английские автострады.

— Корреспондента, как и волка, ноги кормят, — заулыбался Верт, гордясь тем, что знает русские пословицы. — Что значит усталость по сравнению с общением с таким прославленным полководцем, как вы!

— Ну, это слишком, — Малиновский смутился. — Я обычный командующий армией, каких у нас немало.

Верт замахал руками, давая понять, что опровергает такое самоуничижение.

— Я всегда поражаюсь скромности советских полководцев, — поспешно заговорил Верт. — Это одно из их основных отличий от немецких генералов. Сколько там хвастунов! Выиграют сражение и ходят как павлины, распустив хвосты. А вы, господин генерал, можно сказать, сломав рога Манштейну, решили исход Сталинградской битвы, а приравниваете себя ко всем остальным.

— Исход Сталинградской битвы не мог быть решён одним военачальником, — возразил Родион Яковлевич. — Вы это прекрасно знаете. К тому же не следует забывать о солдате. Мы, военачальники, без наших солдат — ничто. Но мы, кажется, слишком рано взялись обсуждать деловые вопросы. Ведь вы, вероятно, проголодались?

— Нет-нет, я успел перекусить перед дорогой, — опять замахал руками Верт. — Сейчас для меня важнее другое. Я прекрасно понимаю, что вы дорожите каждым часом, даже каждой минутой. К тому же нам могут помешать непредвиденные обстоятельства, и тогда — прощай интервью!

— Что верно, то верно, — согласился Малиновский. — Но, думаю, чашечка кофе не помешает? Составлю вам компанию.

— Кофе? — обрадованно переспросил Верт. — От кофе не откажусь!

Через несколько минут кофе был на столе.

— Какой потрясающий аромат! — Верт отхлебнул из чашки. — Натуральный кофе, не какой-то там немецкий эрзац!

— Вы только что из Котельникова? — поинтересовался Родион Яковлевич. — Как там обстановка?

— Да, я там пробыл уже целую неделю, — охотно стал рассказывать Верт. — Да, в том самом Котельниково, из которого вы так успешно выбили Манштейна. Своими глазами видел, как «похозяйничали» там немцы! Вы знаете, это район казачий и немцы здесь зверствовали меньше, чем в других местах. И всё же то, что они натворили, потрясает воображение! Меня и моего друга Эдгара Сноу поместили в небольшой деревянной избе, в которой жила местная учительница со старухой матерью и единственным сыном. Они многое мне рассказали. Особенно о том, с каким презрением и высокомерием относились к ним немцы, сколько горечи и унижения пришлось им испытать во время оккупации. Елена Николаевна — так зовут хозяйку — рассказала, что в их доме стояли сперва румыны, потом немцы — экипаж танка, пять человек. Я был очень удивлён, увидев здесь, в задонских степях, то, что они бросили в доме: карту парижского метро с указателем улиц и номер газеты «Виттгенштейнерцейтунг» от 4 декабря с передовой статьёй «К 50-летию Франко — спасителя Испании»[3]. Насколько я знаю, вам доводилось бывать в Испании, господин генерал?

— Я чувствую, мы уже перешли к интервью? — улыбка промелькнула на губах Малиновского. — Да, я был в Испании с конца тридцать шестого по лето тридцать восьмого года, так что знаю о «спасителе» не понаслышке. И я не только побывал в этой стране, но и полюбил её, полюбил народ Испании. Сейчас наша война, казалось бы, заслонила собой всё, что было в прошлом, и всё же нет-нет, а испанские годы дают о себе знать.

— Это понятно! — воскликнул Верт. — Испания — очень колоритная страна!