Малиновский

Вряд ли Родион Малиновский хорошо разбирался в политических проблемах. Мне кажется, он просто хотел попасть на Родину, в Одессу. Но сделать это русскому солдату, находящемуся во Франции, можно было, практически только вступив в белую армию.

В начале сентября 1919 года в приказе представителя адмирала А.В. Колчака во Франции генерала Д.Г. Щербачёва говорилось о награждении ефрейтора Р.Я. Малиновского Георгиевским крестом III степени: «В бою 14 сентября 1918 г. при прорыве “линии Гинденбурга” личным примером храбрости, командуя взводом пулемётов, увлёк за собой людей, прорвался в промежутке между укреплёнными гнёздами противника, утвердился там с пулемётами, чем способствовал решительному успеху по овладению сильно укреплённых траншей 3-й линии…»

Лубченков и Виктор Артёмов пишут в книге «Маршал Малиновский» (М., 2008): «Наконец ему удалось попасть в команду, отправляемую во Владивосток. В конце лета 1919 года они отбыли из Марселя в дальнее плавание. Лишь в середине октября пароход прибыл в пункт назначения. Здесь Малиновскому и другим одесситам удалось уговорить отправить их домой на побывку, вместо того, чтобы сразу забрать в местные белые части».

В автобиографии 28 декабря 1938 года он писал: «В июле стали записывать, кто куда хочет ехать в Россию – писали уже по городам; нас человек 20 записалось ехать в Одессу. В августе 1919 г. нас направили в г. Марсель, погрузив 14 августа на пароход Поль-Дека, и оказалось, что повезли не в Одессу, а во Владивосток, куда мы прибыли 7 или 9 октября 1919 г. Нас сразу хотели забрать в белую армию, мы начали бросаться куда попало, чтоб нас вперёд пустили по домам».

Версия, на мой взгляд, сомнительная. Трудно представить себе вербовщиков, которые, потратив немало средств на переброску солдат в действующую армию и обманом доставив их во Владивосток, вдруг отправляют их на побывку домой за десяток тысяч километров, через фронт и по тылам врага. Из такой «побывки» никто, конечно же, не вернётся.

Другой вариант возвращения предложил маршал М. Захаров: «Не могло оставаться равнодушным сердце истинного патриота, когда завоевания трудового народа подвергались смертельной опасности. Надо пробираться в отряды Красной Армии, решает Родион Яковлевич, пробыв недолгое время в оккупированном японцами Владивостоке. Железнодорожники помогли уехать. Наконец после долгих мытарств и скитаний он добрался до Иртыша…»

А вот что написал в автобиографии 3 января 1946 года Родион Яковлевич: «В августе 1919 года мне с небольшой группой солдат удалось уехать из Франции в Россию. К большому нашему огорчению, нас привезли во Владивосток в октябре 1919 года, где хозяйничали японцы. Кто как мог, мы стали пробираться в Советскую Россию. Мне удалось добраться до Омска и между Омском и Петропавловском, во время отступления колчаковцев, я перешёл с тремя товарищами (Трофимов, Цыб и Ермаченко) линию фронта и 10-го ноября 1919 года мы все четверо вступили добровольно в пулемётную команду 240 Тверского полка 27-й дивизии и 14-го ноября мы уже атаковали Омск и взяли его».

Возможно, Малиновский действительно решил попасть в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). Но тут никакие железнодорожники не помогут. Даже если бы ему удалось по прибытии скрыться от тех, кто сопровождал и встречал их группу, надо было каким-то образом миновать проверки документов на долгом пути от Владивостока до Иртыша. На мой взгляд, судя по всему, Родион Малиновский, чтобы вернуться из Франции в Россию, согласился вступить в белую (Добровольческую) армию.

Не случайно же через год о его подвиге вспомнил представитель адмирала А.В. Колчака во Франции! «Георгий» от руководства белой армии получил солдат, в ней не состоявший, и за подвиг, отмеченный годом ранее французской наградой. Объяснить это можно тем, что Родион Малиновский был завербован в армию Колчака, и его по праву считали ценным приобретением, отличным воином, и постарались «задобрить» наградой.

В романе «Байстрюк» приведена другая версия. Ваня Гринько и несколько его товарищей завербовались в санитарную команду Американской Администрации Помощи, которая отправила их во Владивосток. Но удивительно, что опытного пулемётчика, представленного уполномоченным Колчака к боевой награде, с разрешения администрации белой армии посылают через два океана в Россию, как санитара от американской организации. Конечно, всякое бывает, но такой вариант кажется мне сомнительным.

Роман Р.Я. Малиновского, при всей его автобиографичности, остаётся художественным произведением. Автор имел право на вымысел и умолчания.

Надо ли было в официальной автобиографии написать, что прибыл во Владивосток, завербовавшись в белую армию? Тогда начались бы расспросы и допросы; кто-то решит, что Малиновский воевал на стороне колчаковцев, а когда его задержали красноармейцы, сумел «выкрутиться», изображая себя сторонником большевиков. Такие сомнения и проверки сопровождали бы всю его службу.