Малиновые облака

— Разговариваешь? — приветствует Микур, хотя не с кем разговаривать Вею, один сидит он. Но таков обычай, вместо «здравствуйте» мариец всегда говорит «разговариваешь» или «пусть обед ваш будет спорым», если хозяева сидят за столом.

Микур выпрастывает из малахая маленькую головку, бросает на лавку тулуп и предстает перед Вею маленьким «мальчиком» с жидкой бороденкой, седой как лунь.

— Один, что ли? — снова спрашивает он, оглядываясь кругом.

— Мать ушла куда-то, — отвечает Вею.

— А-а, — говорит Микур, притыкает свое маленькое тело к краю длинной лавки.

Микур свободно вздыхает, крохотной ладошкой своей проводит сверху вниз по лицу, потом уже мокрой ладошкой поправляет волосы, опять, наклоняясь, оглядывается кругом.

Дав1ю перестали ходить к Вею, никто никуда не приглашает его. Молодые и забыли давно, что такое удырюш, забыли и старинное сватовство, и устройство свадьбы. Встретятся теперь парень с девушкой, договорятся меж собой сами, без сватьев, и заиграют свадьбу в Доме культуры. Широко, с размахом, с машинами, мотоциклами. Крутят радиолы, магнитофоны, а то еще и под оркестр. И не нужна никому гармонь. А те, которые не доросли до жениховства и до замужества, прыгают в Доме культуры какой-нибудь твист или шейк под радиолу… А старики сидят дома, смотрят телевизор.

Один Роман Микур частенько наведывается к Вею. Знает он боль гармониста. А поскольку живет по соседству с Елук, что увидит, услышит, узнает о ней — тотчас спешит передать Бею, благо у того всегда выпить найдется.

— А-а-а, — опять затянет Микур и тотчас же закрывает рот. — «Не надо мешать Вею, пусть играет», — думает он.

А как начинать разговор, по какому руслу пустить — не знает Микур.

— Живут? — спрашивает Вею, подсказывая этим, что надо начинать с этого.

— Живу-ут, — оживляется Микур.

— Пускай живут, — по-стариковски говорит Вею и снова начинает играть.

— Ты слышал, чай, самый маленький-то у нее нонче бегает в первый класс, — торопливо говорит Микур, радуясь тому, что разговор пошел по нужному руслу. — Так похож на мать, такой же черненький, как чертенок. А остальные пошли в отца, видать… Недавно самый старший-то из Москвы приезжал в отпуск с женой. Оба ученые. И жену выбрал по себе. Такие разговорчивые. Долго мы сидели, говорили…

— О чем это говорили-то?

— О жизни.

— Ну… Какие-нибудь изменения произошли, нет? Говорил он?

— А как же, говорил… Вот какая оказия-то: земля-то, оказывается, не круглая.

— Ну?! А какая? — Вею на мгновение перестает играть. Вопросительно смотрит на Микура.

— Вообще-то она круглая, только не как шар или там мячик, а имеет углы. Сказывал он, шесть углов или все семь имеет земля. Вот к этому углу прилетит самолет или пароход подойдет — и сразу их нет, будто растворяются. Нигде ничего не найдешь — будто не было их вовсе на белом свете — и людей, и всяких там железяков.

— Раньше говорили, что земля имеет форму шара…

— Вишь, теперича люди сказывают по-другому.

— У нас нет углов, у нас земля ровная, нечего горевать. Упадешь — ничего не будет болеть… А сама-то как выглядит?

— Елук-то?

— Да…

— Родила четверых — нисколько не изменилась. Девка, девка. Надо ведь так… А муж ее сдал, и сильно… У тебя не осталось промочить горлышко? — вдруг спрашивает Микур.

— Есть… Вон, в шкапу. Налей и пей.

— А сам?

— Знаешь ведь — не пью я. После свадьбы выпил с мужем ее и все. Теперь капли в рот не беру. И сигарки ни одной не выкурил. Вон врачи говорят: пей, кажут, и начинай курить, кажут. Тогда немного похудеешь, говорят, голова не станет кружиться и болеть.

Микур быстро подходит к шкафу, наливает подряд две чарки, выпивает.

— А ты силом попробуй курить, — советует Микур, садится рядом с Вею.

— Одного запаха не могу терпеть.

— Вот и я не курю, но от вина не отказываюсь, — Микур вдруг отрыгивает, разговор поворачивает на старое русло. Теперь настроение у него приподнятое, хочется ему поговорить, дать совет, выложить душу. — Иногда про тебя спрашивает, как, мол, живет, почему до сих пор не женится.

— Просто так спрашивает, наверно…

— И то ладно. Не забыла, видать, помнит. Это ведь… не тяп-ляп, а сердечные дела, брат. Оно ведь…

— Да, сердечные, — Вею соглашается со стариком и вздыхает.

— А вообще-то, так сказать, это между нами, куда бы ни шло… Если бы, так сказать, — тянет Микур попусту, чтобы подойти к главному вопросу. — Если бы, так сказать, не было бы у нее мужа, взял бы ее?

— Взял бы… Как же!.. — Вею вдруг резко приподнимается, взмахивает рукой, точно рубит воздух: — Очень нужна мне она! Я не собираю объедков с чужого стола.

— Тогда давай сосватаем девку, — не отстает Микур.

— Кому? Тебе, что ли?

— Зачем мне? Я, слава богу, четыре раза сватал… Тебе, Вею, тебе.

— Все они на один манер сшиты. Плюю на всех! — и в доказательство Вею действительно плюнул на пол.