Малиновый пеликан

– В самом обыкновенном, Иван Иванович. Я был в лесу, собирал грибы, и – короче говоря – вот здесь во мне сидит клещ. Но извините, с этой ерундой я бы к вам никогда не решился…

– Ну почему же. – Он милостиво улыбнулся. – Ко мне как раз со всякой ерундой только и ходят. У нас, видите ли, такая страна, что без первого лица государства никто ничего решить не может. Ни посеять, ни собрать, ни купить, ни продать, ни провести выборы, ни начать войну, ни вынуть клеща никто не может. Даже присоединить какой-нибудь полуостров сами не могут. Ко мне бегут, брать или не брать? Что за вопрос? Гамлеты тоже, едри их мать. Да у нас не только люди, а и дикие существа развратились. Никто не хочет исполнять свои обязанности. Тигры в тайге не желают охотиться, лень им бегать за дичью. Предпочитают в зоопарке в клетке сидеть, чтоб им мясо готовое каждый день в дырку совали. Птицы отказываются размножаться. Одна пара малиновых пеликанов осталась на всем белом свете, а и те не желают на собственных яйцах сидеть. И никому другому поручить нельзя. Сам сижу и сам постепенно перевоплощаюсь. Вы вот, я знаю, считаете, что государством плохо руковожу, зажимаю демократию, не борюсь с коррупцией… А когда мне всем этим заниматься, если столько отвлекающих моментов?

Я, конечно, спорить с ним не могу. Потому что кто я и кто он. Однако ж я помню, что я гражданин и должен, если уж выпала такая возможность, вспомнить Гавриила Державина, который истину царям с улыбкой говорил. Вот и я улыбнулся и говорю:

– Ваше, – говорю, – Высочайшее Восходительство, дорогой наш вождь и отец нации, Иван Иванович. Совершенно и полностью с вами согласен, животный мир у нас не такой, как нужно, да и народец, если прямо говорить, ленив и нелюбопытен. Неспособен на что-то такое эдакое. Хотя в случае чего всегда готов отдать свою жизнь за что-нибудь такое, хотя бы за вас. За неимением ничего другого чего-то стоящего. Но какой уж есть, и вы, его отец, должны не только о пеликанах, но и о народе позаботиться. Вот вы, когда будет минутка, поднимитесь из своего гнезда и с высоты птичьего полета оглядите, что происходит у нас. Коррупция ужасная, взятки и воровство, политические убийства и убийства просто по пьяни. Женщины в пьяном виде зачинают детей, а потом хорошо, если оставляют в роддоме. А бывают случаи, не поверите, в мусоропровод выбрасывают. Больше того. Людоеды встречаются. Я читал про одного, он женщин насиловал, убивал, а потом варил, жарил, готовил разные блюда и угощал гостей. А какое у нас неравенство! Одни ворочают миллиардами, другие в кармане мелочишку перебирают. Пьянство, наркомания, низкая рождаемость, высокая смертность. Законов нет. Укравший мешок картошки сидит в тюрьме, а присвоивший миллиарды строит дворцы.

Он помрачнел и похрустел клювом.

– Присвоивший миллиарды… Это вы на меня намекаете?

– Ни в коем случае, Иван Иванович. Не намекаю. Правда, читал в Интернете, что у вас сорок или сто сорок миллиардов долларов.

– И вы в это верите?

– Я бы мог в это поверить, если бы мог вообразить.

– А вы не можете?

– Никак нет.

– Странно, – сказал он. – А мне говорили, что вы писатель и даже отчасти фантаст, а такое скромное воображение. Неужели не можете досчитать хотя бы до триллиона?

Своей учтивостью он меня так расположил к себе, что я осмелел и решил открыть ему глаза на то, что до первых лиц государств не всегда доходит.

– Дорогой Иван Иванович, – сказал я ему, – мудрый, великий и любимый наш Перлигос…

…Я видел, что начало ему понравилось, и продолжил: