Малиновый запах надежды

Я помедлила и тоже вышла из машины: испугалась, что Лелик разнесет водителя «Фольксвагена» в пух и прах. Может, мое присутствие не даст ему особо разойтись? Но, оказавшись на проезжей части, я застала совершенно неожиданную для меня картину: перед «Фольксвагеном», у которого было разбито лобовое стекло, лежал человек, а оба водителя, Лелик и хозяин легковушки, растерянно над ним замерли.

– Дела-а, – забыв о разборках, удивленно присвистнул Леонид и беспомощно оглянулся на меня.

Я отпихнула обоих мужчин и присела над сбитым пешеходом.

– Жив хоть? – Водитель «Фольксвагена» опустился рядом со мной.

Голос у него оказался несчастный, нервный, готовый вот-вот сорваться на истеричный визг. Видимо, его воображение уже ясно рисовало картину наказания, которое он понесет за сбитого пешехода.

– Не знаю, – покачала я головой и боязливо тронула пострадавшего за плечо.

Тот никак не отреагировал.

– Да что ты стоишь?! – оглянулась я на все так же растерянно почесывающего затылок Лелика. – Аптечку тащи! «Скорую» вызови! Гаишников!

Наверное, в другой ситуации – обычной, мой командный голос, которым я отдавала указания, удивил бы и Леню, и меня, но сейчас мы с ним словно поменялись ролями: он так некстати растерялся, во мне же проснулись способности командира. Лелик, не переча, послушно потрусил к «монстру».

– Откуда он только взялся?.. Дорога была свободная… Выскочил, я даже затормозить не успел… Жив хоть? Вот беда-то… А я уже почти к дому подъехал… И надо же…. – по-бабьи причитал водитель «Фольксвагена», в то время как я осторожно осматривала пострадавшего.

– Жив, – с облегчением выдохнула я, когда парень застонал.

Но действительность тут же лопнула, словно продырявленный шарик, стоило мне внимательней всмотреться в его залитое кровью лицо.

– Господи… Ты же ведь…

Я закрыла ладонью рот, испугавшись, что закричу. Резкая перемена в моем поведении оказалась слишком заметной, и кто-то рядом, но будто издалека тревожно спросил:

– Девушка, вам нехорошо?..

– Саш, ты чего?

И без того несчастный водитель «Фольксвагена», и Лелик с аптечкой в руках испуганно смотрели уже не на сбитого пешехода, а на меня.

Я медленно приходила в себя.

– В порядке…

Губы онемели и стали чужими.

В порядке, если не считать того шока, который я испытала, узнав в этом парне любимого мной человека. Тима. Погибшего четыре года назад.

– Саш, отойди, – Лелик, обняв меня за плечи, заставил подняться на ноги. И легонько оттеснил в сторону. – Зрелище не для слабонервных. Ты вон побледнела как.

У меня не хватило сил возмутиться. Очутившись за спинами мужчин, я в немом отупении смотрела, как они вдвоем пытаются оказать посильную помощь: Лелик куда-то названивал по мобильному телефону, второй водитель дрожащими руками копался в аптечке в поисках бинта.

– Саш, как ты там? – бросил на меня через плечо встревоженный взгляд Леонид.

– Нормально. Помощь нужна?

– Нет. Сейчас «Скорая» подъедет.

– Хорошо, – пространно ответила я и отошла к «монстру», уткнувшемуся тупым носом в зад «Фольксвагена».

Я не знала, куда себя девать, куда пойти и что сделать, лишь бы больше не стоять за спинами Лелика и водителя «Фольксвагена» и не находить сходство в чертах лица этого парня и того, другого…

Наши аварийные машины создали «пробку», и вокруг стали собираться люди – пешеходы, водители останавливающихся машин. Зеваки. Любопытные, раздражающие мельтешением, ненужной суетой и бесполезными советами.

Опершись на приоткрытую дверцу джипа, я отстраненно смотрела на происходящее, тщетно стараясь отогнать неясные, как размытый волной след на песке, воспоминания о том, что случилось четыре года назад. Время, как морская вода, сгладило их, лишив острых углов – подробностей.

Впрочем, подробности я не могла помнить, потому что пережила их не видя, уйдя на какой-то период в чернильную темноту беспамятства. И поэтому то, что произошло тогда, мне, скорее всего, не вспоминалось, а представлялось. Наверное, тоже, как и сейчас, собралась толпа бесполезных зевак и кто-то, как Лелик и водитель «Фольксвагена», суетился, неумело пытаясь помочь…

Очнулась от мыслей я лишь тогда, когда носилки с пострадавшим уже занесли в «Скорую». И, поддавшись непонятному порыву, рванулась к машине.

– Куда?! – опешил от такой наглости бородатый врач, собиравшийся захлопнуть дверцы за носилками.

– Пожалуйста… – срывающимся голосом попросила я и умоляюще посмотрела на доктора. Безумный порыв. Безумный.

– Ладно, садись, – сдался со вздохом бородач и помог мне забраться в пахнущее лекарствами нутро машины.

– Саш, ты куда?! – услышала я где-то за спиной изумленный крик Лелика, но даже не оглянулась.

По дороге в больницу мне не удалось рассмотреть сбитого машиной молодого человека. Медики закрывали его от меня, и я, не имея возможности видеть его лицо, разглядывала безвольно свесившуюся с носилок левую руку – полусогнутые пальцы, свежие ссадины на костяшках, выпирающие вены, маленькую родинку возле косточки. Воображение затеяло со мной жестокую игру, и мне, купившейся на его обман, казалось, что это рука Тима.

* * *