Малиновый запах надежды

Нервно расхаживая по комнате и грызя от волнения ноготь на большом пальце, я слушала длинные вязкие гудки. И с каждым гудком моя надежда таяла. Никто не брал трубку. «Кирилл, если это твой номер, перезвони мне, пожалуйста. Это очень важно. Александра», – отправила я сообщение на незнакомый номер.

Я успела выпить две чашки чая. Почти залпом, обжигаясь и не разбирая вкуса, гипнотизируя взглядом лежащий на столе телефон и с трудом удерживаясь от того, чтобы вновь набрать номер. И вот, когда я уже споласкивала чашку, мобильный зазвонил.

– Да? – выкрикнула я в трубку.

– Саш, это Кирилл.

Он мог бы и не представляться.

– Да, да, поняла, – нетерпеливо сказала я. И замолчала, ожидая, что он скажет мне что-нибудь.

Но он тоже молчал. Густое, сиропообразное молчание, в котором вязли наши несказанные слова.

– Кирилл, куда ты ушел? – прямо спросила я, не выдержав этого безмолвия.

– За свежими булками к завтраку, – просто ответил он.

И я с облегчением рассмеялась:

– Так булочная за углом! Долго ищешь...

– Саш, – перебил он меня так серьезно, что я осеклась. – Почему ты не сказала, что выходишь замуж?

– Я – что? – глупо переспросила я.

– Что-что! Что выходишь замуж за человека по имени Леонид. Или я ошибаюсь?

– Но откуда ты... узнал?

– Оттуда и узнал! Вышел из квартиры, как уже сказал, за булками тебе к завтраку и нос к носу столкнулся с твоим женихом. Признаться, он тоже не очень обрадовался подобной встрече. Да я его понимаю – идти к невесте с букетом роз, с утра пораньше, чтобы узнать, как она себя чувствует... И неожиданно увидеть, как рано утром из квартиры этой невесты выходит незнакомый мужик.

– Гадство! Гадство!

– А во сне ты звала Тима...

– Черт!

– Саша, не ругайся, – сказал он с плохо скрываемым раздражением. – Разберись в себе и своих чувствах, а потом поговорим.

И в трубке раздались короткие гудки.

Я отложила телефон и, поставив локти на стол, уткнулась лицом в ладони. Щеки горели, будто мне с размаху залепили пару хороших пощечин. Впрочем, так оно и было. И, надо сказать, заслуженно.

Без всякой охоты, но, понимая, что это надо сделать, я вновь взяла мобильный и набрала номер Леонида.

– Лелик, это я.

– Знаю, что ты, – сказал он уставшим голосом. – Ну, что ты хочешь мне сказать?

– Не знаю... – честно призналась я.

– Тогда зачем звонишь? Разберись в себе и своих желаниях, тогда и звони. Я сейчас занят.

И снова короткие гудки. За две минуты я получила два одинаковых ответа. Разберись, чего ты хочешь. Я сидела на кухне, путаясь в собственных мыслях, как в липкой паутине. Тянула то за одну нить, то за другую, но только лишь больше запутывалась. И за помощью обратиться не к кому – разобраться в своих желаниях могу только я сама.

Я привела себя в порядок, взяла зонт и сумку и вышла из квартиры.

У меня не было определенного маршрута и цели. Я села в метро, вышла на середине ветки и сделала пересадку – не потому, что мне хотелось попасть в определенное место, а просто следуя за толпой. Через пару остановок снова вышла. Признаться, даже не заметила, на какой станции.

Поднявшись из подземки на улицу, полной грудью вдохнула свежий воздух, который перелистал мои мысли, будто ветер – страницы. И, гуляя по мокрым рекам-улицам, заключенным в желоба пятиэтажных стен, я утверждалась в решении, что надо разрубить узел, привязавший меня к прошлому.

Замерзнув, я зашла в кафе и заказала черный чай и пару горячих бутербродов. И в ожидании, когда мне принесут заказ, разрисовала салфетку крючками и рваными линиями.

Я думала о Лелике – о том, что его надо «отпустить».

Думала о Кирилле. О том, что минувшей ночью занималась любовью с ним и отдавала себе в этом отчет. В этот раз я не обманывала себя его внешней похожестью с Тимом. Я целовала его губы – и мне нравился их вкус. Я целовала его кожу – и мне нравился ее запах. Он нетерпеливо, но вместе с тем с нежной бережностью гладил мое тело – и это были другие, не Тима, прикосновения. И нравились мне.

«Во сне ты звала Тима...» – сказал мне утром Кирилл. Я знаю. Я звала его для того, чтобы сказать, что впервые за долгое время была счастлива. Пусть только и в эту короткую ночь.

Напротив меня висел включенный телевизор, и я, думая о своем, иногда бросала равнодушные взгляды на экран. Реклама, какой-то клип, вновь реклама, новости... Обычно в кафе телевизор, если он есть, настроен на музыкальный канал или канал моды. Но в том, что здесь транслировались обычные передачи, прерываемые рекламным блоком, был свой плюс – создавалась некая иллюзия домашнего вечера.