Малинур. Часть 1

Таис сидела рядом на маленькой скамейке, обитой красной парчовой тканью, и смотрела на царя снизу вверх. Молодой правитель полулежал на ковре, устилавшем помост с золотым троном шахиншаха, опершись на руку и подперев спину ворохом цветастых подушек. Огонь метался в застенках камина, и, словно в отместку за свою несвободу, пленил взоры людей, замиряя в них мысли и эмоции.

В полумраке дворца, Александр с трудом оторвал взгляд от языков пламени и с загадочной улыбкой посмотрел на противоположную стену:

– Таис, ты знаешь, что мне тогда в Египте поведал оракул Сивы?

– Только-то, мой Царь, что ты прилюдно огласил имя твоего истинного прародителя, бога Амона – Ра, – подруга с восхищением посмотрела на собеседника, почтенно чуть кивнув.

– Это не всё. Он предрёк, что мне предстоит выйти за пределы Ойкумены и покорить народы гор, чьи вершины столь высоки, что сам Олимп оттуда может показаться лишь жалкой скалой в Фессалии, – Александр громко рассмеялся и указал подбородком на стену, где его тело и подушки за спиной образовали тень, напоминающую могучий горный хребет. – Интересно, где такие горы… и зачем я их буду покорять?

– Не гневи Богов Олимпа, мой Царь, а то Зевс не посмотрит на родство с тобой и покажет всю мощь своей власти, – девушка тоже рассмеялась.

– Лучше пусть он объяснит, как так получилось, что у меня столько божественных отцов. И Он, и Амон – Ра, и странный Яхве иудеев, и уже Ахура-Мазда, чей жрец, по твоему настоянию, придёт завтра мне вещать об этом же, – правитель рассмеялся пуще прежнего. – Ты действительно думаешь, что этот маг расскажет что-то стоящее? Их религия примитивна, как у косматых даков. А как рассказывал мне Аристотель, персидский Бог Ахура-Мазда, на самом деле – это наш Зевс Громовержец. Помню твою уморительно весёлую речь на пиру, после перехода через Геллеспонт5, о том, что бог вынужден говорить глупым персам даже то, как правильно бороться с нечистотами, где нужно хранить выпавшие волосы и как быть с отрезанными ногтями, – Александр вовсе завалился на спину в приступе спорадического гогота.

Таис снисходительно улыбалась, но смех Александра был столь заразительным, что она не выдержала и заливисто расхохоталась тоже:

– Да. У них столько странных ритуалов, что их священники – мобеды разных провинций могут и подраться друг-другом из-за того, чья чистота важнее: жертвенного камня, коего отмывают водой, или воды, что загрязняется при омывании жертвенника.

– Во! Ну и зачем мне слушать их жреца? – успокоившись, Александр сел на ковре, по-восточному сложив ноги. – Да и что может быть записано на этих старых коровьих пергаментах? Уверен, маг сам не знает языка их тестов. Эвмен доложил сегодня, что один и тот же пергамент он показывал десятку мобедов. Кто почестнее, сразу признался в своём непонимании древнего письма, а большинство уверенно читали: один про странных дэвов и парий, другой уверял о записи какого-то магического обряда, третий, уверенно водя пальцем по строкам, «читал» заклинание на урожай кунжута. Вот увидишь, жрец, которого нашёл Птолемей, такой же пройдоха, трясущейся за свою никчёмную жизнь, жаждущий найти себе место при новом сатрапе, или заработать хотя бы жалкий динар, – македонский царь лёг на другой бок, огонь опять ввёл его в созерцательный транс, и Александр лишь тихо вымолвил: – …зачем Птолемею эти шкуры… у Эвмена и без них скопились горы действительно интересных свитков…

Дворец засыпал. Слышались лишь потрескивание дров в камине, редкая перекличка караульных на улице и далёкий лай бродячих собак, лишившихся своих хозяев в ходе недавних бесчинств, творимых пришедшими с запада носителями великой эллинской культуры.