Малёк

14.30. Не побоявшись густого тумана и ледяного ветра, мы с Гекконом поднялись к «вратам ада». Головы наши были забиты важными проблемами, и тяжелый подъем дался как-то сам собой. Вообще, в последнее время Геккон так хорошо себя чувствует, что даже не задыхается. Его кожа стала более здорового цвета, желтовато-бежевого (вместо обычного прозрачно-зеленого). Когда я поздравил его с этим, он просиял и сказал, что не был в медпункте с начала семестра, а не тошнило его целых две недели. Он поклялся, что никогда в жизни больше не примет ни одной таблетки. По его мнению, именно из-за таблеток ему становится хуже.

Геккон посоветовал мне не тратить время на Аманду. Я ответил, что люблю ее и она снится мне каждую ночь. (Главная проблема с этими снами в том, что они всегда заканчиваются поцелуем, и когда просыпаешься, реальность кажется просто невыносимой.) Доктор Геккон покачал головой, присвистнул и прописал мне двойную дозу снотворного.

15 сентября, пятница

19.00. Первая репетиция в костюмах. В первом акте я похож на девочку в лохмотьях, а во втором — на голубого фрукта. Во втором акте я одет в зеленый костюм и какие-то бружи или брыжи на шее. Викинг заверил, что именно так одевались мальчики-аристократы в ту эпоху.

Плохая новость: у Плута сломался голос. В настоящий момент он похож на хриплый стон. Викинг в отчаянии.

16 сентября, суббота

Аманда порвала с Эмбертоном. Гоблин сообщил нам это за завтраком. Эмбертон хочет покончить с собой, и ему даже разрешили поехать домой на уик-энд. Сказать, что я на седьмом небе, значит не сказать ничего.

Плут говорит низким шепотом.

17 сентября, воскресенье

Во время перерыва на обед пытался разговорить Аманду, но та была абсолютно непробиваема. Или ей плевать на Эмбертона, или она действительно снежная королева. Пригласил ее на собрание общества «Африканская политика». Она согласилась. Интересно, это считается за первое свидание или нет?

У Плута пропал голос. Викинг ушел в запой.

20.00. Линтон Остин был недоволен, что я привел девчонку на собрание общества. Он встал и попросил, чтобы его возражения занесли в протокол. Остальные ребята ответили, чтобы он прекратил вести себя по-идиотски, но наш гений не унимался и всё повторял, что его возражения должны быть занесены в протокол. Мне стало неловко перед Амандой, которая готова была выцарапать Остину гляделки. Уладив разногласия, мы приступили к обсуждению сегодняшней темы — партии свободы Инката, ее лидера Бутелези и их связей с правительством националистов (среди членов нашего общества больше известных как «правительство апартеида», или просто «козлы»). Членами партии были в основном зулусы, и в нашей провинции Натал она пользовалась большим влиянием.

Мы посмотрели плохо снятое домашнее видео о том, что «козлы» финансируют Инкату (хотя даже Леннокс признался, что этот фильмец — настоящее промывание мозгов и классический пример пропаганды со стороны АНК). Леннокс также зачитал статьи из различных журналов и газет.

Лутули разнес Бутелези в пух и прах и обвинил его и Инкату в традиционализме, захвате земель и предательстве, а также обозвал их «зулусской деревенщиной». (А ведь он сам зулус!) Линтон Остин погрыз свою перьевую ручку с гравировкой и затянул волынку о том, как городские черные поворачиваются спиной к лидерам своих племен и тем самым делают первый шаг к коммунистическому бунту. Договорив, он записал один из своих аргументов в тетрадку и оглядел нас с самодовольным видом.

Жаль, что я толком не помню, что случилось дальше, но, по правде говоря, слова просто пуляли у меня в голове, как стайка напуганных летучих мышей. Аманда набросилась на Линтона, засыпав его кучей непонятных научных терминов. Вот все, что я успел запомнить: доктринер, дискурс, расовая интеграция и парадигма. (Понятия не имею, что все эти слова значат, — пожалуй, стоит назвать кого-нибудь доктринером или парадигмой и посмотреть, как он отреагирует.) Остин вытаращился на Аманду изумленно-восторженными глазами. Та завершила свой монолог, обозвав его «адептом апартеида, латентным капиталистом и интеллектуальным сексистом и женофобом, способным проанализировать гуманистическое общество лишь с позиции утилитаризма». (Я могу процитировать этот отрывок лишь потому, что записал его слово в слово на обложке партитуры к «Оливеру».)