Малиса в Подмирье

– Ну ладно, Утёночек. – Утёнок, Утёночек – это прозвище дал ей Дедуля. – Но только потому, что ты меня просишь. Когда-то в этом доме было куда веселее! – недовольно пробурчал он напоследок и исчез, просочившись сквозь потолок. – Увидимся позже, за покером, – донёсся издалека его бестелесный голос.

У всех привидений есть дар по желанию становиться видимыми или невидимыми. Для Ма и Па Дедуля предпочёл оставаться невидимкой – с того самого дня, когда они скормили реферат Малисы по истории, над которым она так долго корпела, Антипатии-Розе, которая слопала его с огромным удовольствием. Дедуля не сомневался, что Малиса получила бы за него высший балл, если бы её родители не повели себя так.

Своего дедушку Малиса просто обожала. Он был единственным, кто её понимал. Но девочку очень огорчало, что у неё не было возможности проводить с ним столько времени, сколько ей хотелось, и что Дедуля по большей части был предоставлен сам себе.

Дедуля был привидением уже тогда, когда Малиса появилась на свет. Он мог бы преспокойно отправиться жить в Подмирье, но почему-то почувствовал, что его внучке, растущей в доме Злобстов, будет не хватать родной души рядом. И был прав. У Малисы не оказалось ровным счётом ничего общего с остальными членами её семьи – разве что она тоже была живой.

Ма вытерла мокрую шею чайным полотенцем и достала из сумки с краденым ещё одно кольцо – золотое, с большой кремово-белой жемчужиной. Она потёрла жемчужину о свои жёлтые зубы и довольно хмыкнула.

– Гляди-ка, настоящая! – радостно объявила она. – Уж нам отсыплют за неё монет, когда мы её загоним.

Малиса повернулась, чтобы улизнуть из кухни, но Ма успела окликнуть её.

– Малиса, у тебя, между прочим, сегодня на счету ещё ни одной пакости, – упрекнула она дочь.

– Ма, но мне же ещё уроки делать, – заныла Малиса.

– Уроки! – воскликнула Ма, презрительно фыркнув. – Уроки! Хорошо ещё, что отец тебя не слышит. Мы ведь это уже обсуждали. Отродясь ничего путного не случалось с теми, кто делал уроки!

Антипатия-Роза в своём высоком детском креслице пронзительно завопила, но Ма не стала отвлекаться:

– Хватит отлынивать от работы, юная леди! Пакости сами себя не сделают, а у меня, чтоб ты знала, в каталажке ещё четыре привидения, которыми надо заняться. Мы не можем справляться со всеми делами сами! Па совсем с ног сбился, да и я уже на пределе.

Каталажкой Ма называла подвальную камеру без окон и дверей – настоящий каменный мешок, где Ма и Па держали всех нанятых ими привидений-новичков, прежде чем напустить их на ничего не подозревающих соседей.

Сестра Малисы продолжала надрываться. Её креслице медленно поднялось в воздух и начало вращаться.

– Антипатия-Роза Злобст, честное слово, от твоего визга у меня черепушка раскалывается! – рявкнула Ма, хватаясь за голову.

Круглое личико Антипатии-Розы сердито скукожилось, мелкие острые зубки впились в голову плюшевого зайца, а пухлые кулачки яростно сжали тряпичную куклу. Чёрные кудряшки на голове малышки даже вспотели от злости.

Когда Антипатия-Роза не злилась, она выглядела так, что все встречные взрослые неизменно принимались умилённо сюсюкать при виде этих нежных, как персик, и розовых, как бутончики, щёчек, больших круглых глаз в обрамлении пушистых чёрных ресниц и пухлых, сложенных сердечком губок. Но стоило неосторожным взрослым приблизить свои воркующие физиономии поближе к малышке, как Антипатия-Роза широко ухмылялась, обнажая два ряда острых-преострых – на зависть акулам – зубов и впивалась прямо в их длинные носы.

Малиса, вздохнув, подошла к заходящейся от крика сестре, выдернула из её зубов зайца и запулила им в окно. Потом выковыряла у неё из ручек куклу, оторвала ей голову и одну ногу и бросила изувеченную игрушку на столик детского креслица.

Антипатия-Роза тут же умолкла, креслице со стуком опустилось, упёршись ножками в пол. Заплаканное личико озарилось жутковатой широкой улыбкой, и девочка радостно залепетала, играя останками куклы.

– Прямо удивляюсь, как ты с ней ладишь, – заметила Ма. – Даже не понимаю, как это у тебя получается.

Малиса в ответ только пожала плечами.

– Ну а теперь проваливай, – погнала Ма её с кухни. – Займись уже чем-нибудь гнусным!

2 В доме Злобстов солнце не светит

Малиса вышла на солнышко. Весь квартал Блаженства – очень милый квартал, в котором дом Злобстов почитали не иначе как позорным пятном, – был объят утренней тишиной.

Старый особняк Злобстов с его узкими арками и многочисленными зловещими башенками, не принятыми в приличном обществе, смотрелся здесь до крайности неуместно. Островерхие крыши башенок вечно тонули в чёрной туче, которая никогда их не покидала. Плети плюща и колючей ежевики взбирались по щербатым каменным стенам, обвивая полуобрушенные балконы и облезлые веранды. Солнечные лучи никогда не заглядывали в этот мрачный дом, за тусклыми окнами которого колыхались лишь неясные тени да иногда проступало прижатое к стеклу бледное лицо.