Мало избранных

Лихарев рассказал. Оказывается, доверие государя к фискалам изрядно пошатнулось. Слишком много доносов на них летело в Сенат. Да и господа сенаторы, немало изнурившие казну, назойливо жужжали Петру Лексеичу, что все фискалы — сучьи прохвосты и об-лыжники. И государь придумал новую каверзу против повреждений государственного интереса: майорские комиссии. Оных было шесть. Отчитывались они уже не Сенату, а самому царю. Возглавили их презусы из майоров гвардии; у презусов подручными были асессоры, тоже гвардейские офицеры. Пётр Лексеич своей рукой вручил презусам списки дел, которые желал иметь в немедленном расследовании. Дело губернатора Гагарина, заявленное поганцем Лёшкой Нестеровым, принял презус Иван Иваныч — майор Дмитриев-Мамонов. Асессором при нём и служил майор Иван Михалыч Лихарев.

Гагарин слушал и похохатывал, делая вид, что восхищается новой забавой государя, но ему было невесело. Царь сыграл коварно. Фискалами двигала жажда поживы, и потому их можно было купить. А что двигало офицерами гвардии? Пока царедворцы в безопасности потрошили казну, шкуры офицеров дырявила картечь, шведская и турецкая. И теперь офицеры хотели, чтобы царедворцы тоже расплатились своими шкурами. Офицеров взяткой было не унять. Впрочем, и Нестерова Матвей Петрович тоже не унял взяткой: Нестеров взял деньги — и всё равно дал делу ход. Найденная им дыра в сорок тыщ снова аукнулась Матвею Петровичу. А ведь Бухгольц, из экономии которого пропали эти деньги, сейчас в Петербурхе. Что он напоёт там Петру Лексеичу, оправдывая провал похода на Яркенд?.. Ох, не прост Лихарев. Только корчит дурачка, а у самого глаза как буравчики. И ведь ничего не открыл ни про донос Нестерова, ни про дознание Ша-мордина!

Истинное мурло майора Лихарева проявилось на осенней ярмарке в Гостином дворе. Матвей Петрович отправил с майором Ефимку Дитмера, чтобы тот подмечал, чего майору понравится: чернобурки? песцы? голубые росомахи? Лучший мех промысловики брали зимой перед оттепелями, но Вознесенская ярмарка была богаче и весенних, и летних торжищ, потому что приказчики успевали свезти в Тобольск пушнину со всех околиц Сибири. Пред изобильным меховым разноцветьем Вознесенской ярмарки рушились и не такие столпы праведности, как Лихарев. Примет майор хоть хвосточек в подарок — и всё: коготок увяз — птичке пропасть.

Лихарев восхищённо перебирал сорока, щупал шкурки.

— Не желаете ли приобрести какой товар? — вежливо поинтересовался Дитмер, ожидая, что Лихарев помнётся для приличия и соблазнится.

— На такую красу жалованьем не обеспечен, — вздохнул майор.

— Господин губернатор будет рад выказать благодар-ствие приношением.

— За что благодарствие? — хитро прищурился Лихарев.

— За… э-э… — растерялся Дитмер.

— А твоё жалованье, господин секлетарь, ещё помене моего выходит, — Лихарев глядел Дитмеру прямо в глаза. — Ты ж военнопленный и ссыльный. А у тебя на Нижнем посаде барские хоромы в два яруса, четверо холопов в услужении и две тройки выездных с бубенцами. С каких трудов разжился?

Но Дитмер уже овладел собой и вернул безмятежный вид.

— Воспомошествование от родни, — пояснил он.

— Врёшь. Я у графа Пипера реестр стребовал, кому из вас какие векселя выписаны. Шиш чего тебе посылали. Мошенствуешь с губернатором?

— По всем делам ответ могу держать, — с достоинством ответил Дитмер.

— Ужели по всем? — ухмыльнулся Лихарев. — Поведаешь, как казну пушную чистили? Как взятки за откупы брали? Как на корчмах богатели? Как на таможне обдирали? Как в китайские караваны залезли погреться?

— Чего не имело места, того не могу рассказать, господин майор, — чуть улыбнувшись, с лёгким превосходством произнёс Дитмер. — А чего было — изложу в подробности или экстрактом.

— Да всё ясно с тобой, — отступился Лихарев. — Рука руку моет. Когда нашарю корешок, тогда и подтяну тебя, шельма. Ты не беспокойся.

В тот же день Дитмер сообщил о случившемся Матвею Петровичу.

— Ох, змей подколодный!.. — изумился Гагарин. — Прополз за пазуху!.. Вспоминай, Ефимка, за что он меня ухватить может?

— Ваши бумаги в полном порядке, господин губернатор. Я следил.

Но Лихарева бумаги не интересовали. В бумагах губернатора Гагарина уже увяз фискал Нестеров, который откопал только растрату в сорок тыщ, да и то у Бухгольца — до военной канцелярии губернатор не сумел добраться. Майора Лихарева прежде всего интересовали люди. Правду о воровстве надо было вытряхивать из людей, а не из бумаг. Если бы обер-фискал Нестеров не чванился своим взлётом из грязи в князи и снизошёл бы до тех, кого прижал губернатор, то давно бы уже ущучил Гагарина.

Однако сибиряки оказались тугими на выдачу.

Лихарев вытаскивал из канцелярии какого-нибудь копииста.

— Давно в службе, Потапов?

— Восемь годочков, господин майор, — кланялся копиист.

— Говори, какие перешкоды за Гагариным видел. Знаю, что было.

— Христом-богом, Иван Михалыч! — принимался плакать копиист. — Я человек маленький, подневольный! Что скажут — то и пишу!

— Тебя, Потапов, и не виню. А выдашь Гагарина — награжу!