Мало избранных

«Каким чудом?» Ренат задумался. И в памяти поплыли степи, пустыни, барханы, ледяные горные хребты, грохочущие водопады, многоярусные разноцветные пагоды, руины древних азиатских крепостей, утопающие в песках, сражения конных полчиш и верблюды, навьюченные пушками… Всё это никак не сочеталось с балтийским прибоем, что бил в валуны бастионов — из окошка комендантского дома был слышен мерный накат морских волн.

Он побывал там, где никто из европейцев не бывал. Он видел Тибет, Гоби и мёртвое озеро Лобнор. Его пушки крушили стены священной Лхасы. Здесь, в Европе, этого никогда никому не понять… Контайша Цэван-Рабдан сделал его зайсангом, и его юрта стояла в Куль-дже на берегу реки Или, а вокруг был цветущий оазис, перед которым меркли сады Эдема.

Под его командованием была артиллерия джунгар и оток Улутэ — отряд рудокопов, литейщиков, пушкарей и оружейников. На берегу небесно-синего Иссык-Куля он построил настоящий завод, где плавили чугун, а в Яркенде, где не было никакого золота, — другой завод, где плавили медь. В ущелье речки Темирлик в тени багровых скальных башен его верные эзэны сверлили и собирали ружья для армии контайши. Верблюжьи батареи джунгар китайцы называли дыханием летящего дракона. А дома его ждала Бригитта — наперсница юной красавицы Цэ-цэн; Цэцэн была дочерью контайши Цэван-Рабдана от Цэдэрган, последней и самой любимой жены. Бригитта работала на ткацком станке, который смастерил ей Ренат, и шила наряды для весёлой и беззаботной Цэцэн. И во всём поднебесном мире, в степях, в горах и в пустынях не было народа, не трепетавшего перед джунгарами.

Всё закончилось, когда умер Цэван-Рабдан. Галдан Цэрэн, его старший сын от первой жены, боялся, что Цэдэрган поставит во главе Джунгарии своего сына Шуну, сводного младшего брата Галдан Цэрэна. Смерть застала Цэван-Рабдана в те дни, когда в Кульджу приехали послы от калмыцкого Аюки-хана. Галдан Цэрэн объявил калмыков виновными в отравлении отца и повелел казнить всех, кто связан с ними, а Цэдэрган была дочерью Аюки. Шуна бежал; Цэдэрган перерезали горло; четырём её дочерям, в том числе и Цэцэн, вспороли животы. Дайчины Галдана ворвались и в юрту Рената, чтобы умертвить Бригитту, но за Бригитту заступился престарелый Цэрэн Дондоб. Бригитта уцелела. Однако в те дни и ей, и Ренату стало ясно, что их рай на Или — зыбок, словно мираж, и надо искать пути к возвращению.

Галдан Цэрэн согласился отпустить шведов только в 1733 году — после семнадцати лет плена. Причиной тому было требование русского посла майора Угрюмова. Ренат и Бригитта с тридцатью хотечинерами выехали в степь и через полгода прибыли в Астрахань. Переведя дух, они отправились в Москву. В Немецкой слободе имелась лютеранская кирха, и там Юхан Густав Ренат и Бригитта Цимс повенчались. В Петербурге их затаскали по дворцам знати и по канцеляриям Военной коллегии, расспрашивая о жизни среди степняков, и Ренат тайно купил два места на бригантине, уходящей в Стокгольм. Так и завершились их скитания. Юхан Густав по закону получил чин капитана, отставку и жалованье за восемнадцать лет — с обязательным убавлением, которое налагается на пленных. Супруги Ренат купили дом в Гамла Стане — в Старом Стокгольме на острове Стадсхолмен. Вот и всё.

— Это невероятно! — искренне воскликнул Страленберг.

— Я тоже так считаю, — впервые за всю встречу улыбнулся Ренат.

— Мой глубочайший поклон госпоже Бригитте!

— Гита уже умерла, — просто произнёс Ренат. — Это случилось шесть лет назад, господин Страленберг. Она не выдержала морского воздуха родины. Ей было пятьдесят два года. Шесть лет назад умерло моё сердце.

Страленберг вскочил и быстрым шагом вышел из кабинета в спальню. В спальне он держал флакон с нюхательной солью. Сейчас ему потребовалось прибегнуть к этому средству, чтобы восстановить дыхание. Ренат сидел и ждал. Через некоторое время Страленберг вернулся, потирая лицо.

— Жизнь ещё не закончилась, мой друг, — сказал он.

— Закончилась, — спокойно и твёрдо ответил Ренат.

Когда пушка выстрелила к вечернему разводу караулов, Страленберг проводил Рената на пристань, где солдаты готовили паром к отплытию.

— Я рад, что вам есть чем занять себя, господин Страленберг, — Ренат посмотрел подполковнику Стра-ленбергу в глаза. — Наука — это прекрасно.

— О, да! — согласился Страленберг.

Он лгал. Но лгал не только Ренату, а всем, с кем был знаком. Он и сам давно уже не понимал, зачем делает выписки из чужих исторических трудов, зачем рассылает письма с вопросами, якобы собирая сведения о былых событиях и авторитетных точках зрения. Никакую новую книгу он никогда не напишет. Оставляя эту крепость, он сожжёт все свои бесцельные бумаги в камине. Да, он собрал интересные сведения о России, он придумал несколько остроумных теорий и сделал несколько точных наблюдений. Да, он называет себя учёным. Но он не учёный. И дело не в глубине познаний.