Мало ли что говорят

– Хэ зэ! – поняв, откомментировала та. И продолжила уже достаточно громко: – Сама думаю… Тут среди белого населения: пятая часть – айришпоиды. Англо-итальянопитеков и франконеандертальцев примерно поровну… Португальцев и поляков процентов пять, евреев и русских – столько же, чёрных, жёлтых и прочих – процента четыре. Ну, и «несчастных» коренных индейцев – около двух… Однако слишком темноволос и смугл для ирландца, слишком уж огромные уши даже для француза, и нос у него, прямо скажем, не еврейский. А на индейца он похож, как ты на черепаху Тортиллу. Этот тип идентификации не поддаётся – у меня национальный тупик! – последнее она уже почти выкрикнула.

– Да тихо ты! – зашипела Соня на подругу.

Правда, надо отдать должное – этнический состав населения штата Наташа изложила чётко.

Джим представил всех своему другу. «Все» засияли в ответных улыбках, выученных на троечку: «Nice to meet you… Glad to see you…» И вдруг:

– Невъебенно счастливы!

Соня незаметно пнула хулиганку Наташу в бок. Забавно, но в общем потоке «пользовательской» национальной эйфории стандартных приветствий – проскочило! Даже всегда внимательный и отчасти владеющий русской идиоматикой Майкл не среагировал. До чего же доводят порой людей годы стандартизированно-моторных «медитаций». А сенатор! Это надо было видеть! В ответ на Наташино восклицание он оскалился в такой улыбке, что Соня как врач интуитивно приготовилась вправлять ему вывихнутую челюсть!

– Трансплантаты, – шепнула Наташа, намекая на establish сенаторовых зубов. – У меня у самой в пасти целый BMW! А они ещё и не всегда приживаются. Но бабки каждый раз берут!

Видимо, Наташин взгляд тоже оказался прикован к несоразмерно разъятому зеву сенатора Джея, откуда исходило сияние, как из дипломата, открытого Траволтой в одной из сцен тарантиновского «Pulp Fiction». Только, в отличие от Сони, она успевала всё это комментировать. Вслух, не снимая с лица маски соответствия. Будь Соня менее натренирована – уже давно корчилась бы от смеха на полу.

Не каждый день вот так запросто жмёшь руку сенаторам. Соня даже отечественного – как их там? – депутата в глаза ни разу. Не говоря уже о том, чтобы «иметь честь» и так далее. Даже в «инкубаторах», где они размножаются простым делением, никогда не бывала.

«Может – почкованием?.. Да ну их, в общем!»

А как сенатор был одет! На нём был тёмно-синий костюм, тютелька в тютельку под цвет интерьера залов заседаний (как позже выяснилось). Голубая рубашка в тон и умереннопёстрый галстук из коллекции «не придерёшься». Туфли – не просто элегантно дорогие и стилистически выдержанные, а прямо хоть сейчас на сцену Большого. Часы, очки – всё на месте, как влитое.

Видимо, только в телецентрах и в госучреждениях водятся такие гламурно-глянцевые типы, как Родриго или Джей. По-разному, конечно. Джей – более откровенно лощёный. Эдакое холёное воплощение государственной символики. И вьетнамского ветеранства в нём сейчас было столько же, сколько – в Соне от Штирлица. Время – оно и не такое лечит. А порой и вовсе стирает с наших лиц.

С Джимом они не только пожали друг другу руки, но и обнялись-поцеловались. Примерно так, как нынче принято показывать в дурацких российских фильмах про спецназ. Только менее демонстративно. Вероятно, суровые и трогательные мужские объятия – единственное, что списано сценаристами и режиссёрами фильмов подобной тематики «с натуры», в отличие от всего остального.

Далее вся джинсовая компания отправилась за Джеем, пригласившим «follow me». Правда-правда, все были одеты, как средний американец в свой обычный выходной. Никаких «даун-таунских» костюмов и платьев «леди ин ред». Но самое поразительное, что, абсолютно не сговариваясь, из всего многообразия «джинсового арсенала» все выбрали парусиновые штаны оттенка бархатного занавеса над мемориальной трибуной Кеннеди. Хотя, например, Соня обычно предпочитала синим джинсам – голубые. Вот такая вот колористическая мистика.

В Америке есть вещи абсолютно любых размеров. И не в специальных магазинах типа «Богатырь», «Три толстяка» или «Всё для крупных дам», а в обычных универмагах. Топик до пупа 50-го, джинсы на бёдрах – 60-го и т. д. Так что у них, в отличие от нас, нет «ущемления прав толстяков в районе бутиков». У них, скорее, джинсы стройной девушке европейского сорок второго – сорок четвёртого размера сложно купить. Разве что в магазинах и отделах детской одежды. Да только «мотня» и длина штанин будут коротковаты. Будешь смотреться эдаким Томом Сойером переростком. А так-то – страна самого наплевательского отношения к тому, «что люди скажут» о внешнем виде. Может, потому и не выглядят глупо, что не слишком часто на тех самых людей оглядываются, а больше к себе, любимым, прислушиваются-присматриваются?