Малодые гости, или План мистера Солтины

"Держательница копирайта" гарантирует, что "Малодые гости" — результат единоличных трудов девятилетней писательницы. "Труды", впрочем, не лучшее слово, о чем можно догадаться по торжествующему виду самой девочки, фотография которой предшествует ее возвышенному произведению. Изображенный автор явно не из тех, кто испытывает муки слова ночи напролет (собственно, имеются документальные свидетельства, что писательницу отсылали в постель каждый вечер в шесть); от портрета веет духом беспечного могущества, самоуверенности, какую суровый критик мог бы счесть и самодовольством. Для этого лица не составляло труда настрочить шедевр. Наверное, именно так она и выглядела, закончив главу. Непосредственно за работой, думается мне, выражение было серьезнее, а кончик языка высовывался между зубами; полнейший восторг рисовался на лице, когда приближалась любовная глава. Коллеги по ремеслу заметят, что к этой главе она стремилась с самого начала.

Оригинал написан карандашом в прочном маленьком блокноте (двухпенсовом), и пролежал долгие годы, поскольку писательница, которой в ту пору было девять лет, сейчас взрослая женщина. В том невзрачном блокноте он ожидал, будто пересыпанный лавандой, спасения от издателя, проезжающего неторной дорогой; и вот он здесь, наконец, и ни капли не страшится, что в наши дни может показаться "викторианским". Собственно, если изображение Высшего Света в нем правильно (да и как можно сомневаться, автор всегда непоколебимо уверен в точности фактов), тогдашний уклад жизни был по меньшей мере необычный. Даже высокопоставленные исторические личности чуждались условностей, вроде короля Эдуарда, изображенного с исключительной теплотой, наверное, лучший из его портретов, когда он появляется на "раскошном приеме" в "маленькой но дорогой короне", а затем ускользает полакомиться мороженым. Особенно заметно, что мы зря представляли себе юную викторианскую леди робкой и застенчивой, не в пример нынешним девушкам. Героиня, Этель, обворожительное создание, не упускает возможности повеселиться в мужском обществе, но ей более не удастся шагать по жизни столь же беспечно, не привлекая внимание разных придир. "Дуэнья", кажется, чуть ли не единственное утонченное слово, отсутствующие в словаре нашей писательницы.

Женщина, в которую она выросла, уже упомянутая "держательница копирайта", сообщила мне кое-какие подробности о бывшей девочке, кажется, даже с некоторым страхом перед ней. Наверное, и мы бы опасались (хотя и гордились тоже), будь это наш портрет, и нам пришлось бы объяснять, почему мы когда-то так высоко себя ставили.

Помимо улыбочки на лице, все, что я смог о ней разузнать: она происходила из небольшой семьи в сельской местности, где придумывали собственные игры, прятались от гувернантки и не обращали внимания на прочих. Она читала все, что попадалось, включая, как очевидно по контексту, взрослые романы того времени. "Я обожала писать и, бывало, молилась о плохой погоде, чтобы не гулять, а сидеть дома и сочинять". Ее мать пила утренний чай в постели; иногда в доме появлялись гости и вели разговоры о событиях в высшем свете; упоминали такие места как Хэмптон-Корт, театр "Гейети" и выставочный зал Кристал-Палас ("Хрустальный дворец"). Вот практически все, что теперь сохранилось в памяти, но тогда для сияющей девочки оказалось достаточно. Пососав минутку палец (чистый домысел), она села за свой великолепный рассказ.

"Ее мать пила утренний чай в постели". Многие авторы проходили через это, но все до единого упустили скрытые возможности, пока не появилась наша юная леди. Ее он приводил в трепет; и чай в постели наконец-то занял подобающее место в литературе. "Мистер Солтина проснулся чютачку рано поутру и был поражен и восхищен что лакей Хорэс входит с чашкой чая. Спасибо милейший сказал мистер Солтина повернувшись в раскошной кровати. Мистер Кларк почти закончил принимать ванну сэр обйавил Хорэс я с удавольствием наполню ее для вас если пожилаете. Да пожалуй согласился мистер Солтина решив что идея и в правду отличная". Мистер Солтина искусно скрывает свои чувства, но, как только остается один, мчится к дверям Этель: "Знаешь похвастался мистер Солтина я толькошто пил чай в постели".