Малоизвестный Довлатов. Сборник

Обнимаю все Ваше семейство, начиная с незнакомой, но заранее мне симпатичной Вашей матушки.

Ваш С.Д.

5

25 авг. <1984>

Дорогой Наум!

Благодарю Вас за прямоту, «Иная жизнь»[64], действительно, — барахло. Мне давно хотелось выступить против серьезности, написать что-то в жанре философской ахинеи. И задумано все было не так уж худо. Просто я не могу органически действовать вне бытового реализма. Но пытаться буду.

Стишки в прозаическом тексте — очень древний фокус[65]. Западные писатели делают это сто лет. Набоков в 30-е годы закончил стихами «Дар». Стилистически это — курсив, выделение. Все равно, что напечатать абзац зеленой краской. Так что аксеновская «Цапля»[66] — ни при чем. Фокус настолько старый, что принадлежит всем и каждому.

«7 дней»[67] еще живы. Вайнберг[68] продал их (вернее — передал убытки) некоему Липману[69], издающему говенный журнал «Бизнес оп'ортьюнитиз». В этом журнале Липман восхваляет деловые качества некоего Губанова, а Губанов нежно характеризует Липмана. Но и Губанов, и Липман — одно и то же лицо. Я беседовал с ним раза три, и он мне не понравился. Своего двойника Губанова Липман называл в разговоре «май партнер», именно так ставя ударение. И еще он говорил, что журнал должен быть «атрактив»[70]. По-моему, этого достаточно, чтобы депортировать его в Мексику.

«Стансы к Марусе» — одобряю. Мне кажется, это Ваш — средний уровень, то есть, для нормального человека — очень высокий. Почему эти стихи не для книжки? Пропустите его <их?> через «Точку зрения»[71]. Я, например, дал им рассказ. К сожалению, плохой[72].

«7 дней» обречены исторически. Единственный выход для Пети и Саши — избавиться от хозяев, увеличить нагрузку, взять на себя деловые обязанности, а главное — придать журналу остроту. Но они ничего этого не сделают. В них как-то дико сочетаются энтузиазм с апатией. Им нужен человек (не подумайте, что намекаю именно на себя), который готов брать на себя ответственность. То есть принимать решения, а затем их навязывать. Этим и отличается главный редактор от нормального журналиста.

Книжка наша продвигается[73]. С понедельника Лена будет набирать Вас и меня. Бахчаняна набирать не надо. Затем Вагрич будет делать макет. А там — посмотрим.

Гриша Поляк[74] в принципе интересуется, но он темнила и уклончивый тип. Он говорит, покажите готовую продукцию, хотя и так знает, на что мы способны. Дальше. Ефимов[75], с которым я вел переговоры на всякий случай, — отказал. Я даже не спросил — почему? Какая разница! Есть в запасе Маша Синявская[76] с ее приличной типографией. Они здесь были, и я говорил о нашей книжке. Она заинтересовалась, но есть противопоказания. Во-первых, это за океаном. Кроме того, Марья, при всех ее талантах, никогда не отвечает на письма, никогда и ничего вовремя не посылает, а главное — норовит вставить в чужую книгу собственные выпады против Максимова и Солженицына.

Кроме нее в запасе есть Проффер (тяжело болен)[77], Габи Валк[78] <…>, Ирина Кухарец в «Руссике»[79] <…> В общем, кто-нибудь издаст. В конце концов я раздобуду деньги, которые быстро окупятся. Не пропадем. К Новому году выйдем.

«Невидимую газету»[80] издает Проффер, обещает к Новому же году.

Как Вам «Демарш энтузиастов»?

Всех обнимаю.

Ваш С.Д.

6

23 окт. <1984?>

Дорогой Наум,

спасибо за стихи, как всегда талантливые, разве что на этот раз чуть пышноватые — фолиант, Рубикон, добродетель…

В «Грани» лирику все же советую отправить. Ты пишешь — «надо, чтобы стихи подошли Владимову», и это тебе не нравится, но ведь иначе не бывает. Владимов же — хороший, умный редактор, связанный, правда, в какой-то мере требованиями «Посева». Стихи ему, я уверен, подойдут, и тем более — понравятся.

Дорита[81] звонит, действительно, частенько. Роман ее — ни плохой, ни хороший, в том смысле, что это вообще не литература. Написан он правильным, казенно-обывательским языком: «Заходящее солнце осветило верхушки деревьев…»

Маше Синявской я писал дважды, сегодня напишу в третий раз и параллельно буду просить содействия у Гладилина и Некрасова.

После лета на наше семейство посыпались неприятности: пришлось усыпить собаку Глашу — ей было 16 лет и она не могла ни двигаться, ни есть, кроме того, почти беспрерывно хворает сынок, да и маманя сильно одряхлела. Поэтому — настроение хреновое. И зарабатываю мало.

Всех обнимаю. Не пропадай. Пришли мне 5–7 лир. стихотворений, я сам отправлю их в «Грани», не ленись.

Марью Синявскую рано или поздно достанем.

Извини за опечатки — пишу на чужой машинке.

Бахчанян написал повесть «О том, как поссорились Иван Денисович с Александром Исаевичем».

Твой

С. Довлатов

7

1 1 июля <1985>

Дорогой Наум!

Никогда и никому, особенно — интеллигентным людям, не говори, что Бродскому далеко до Евтушенко, иначе тебя будут принимать за харьковчанина или, в лучшем случае, подумают, что ты переутомился.

Я не знаю, как вел себя Е. в Чикаго, но то, что они с В. устроили в Карнеги-холле, было верхом неприличия. Подробности — в «Панораме» № 220[82].