Малороссийские исторические шахматы. Герои и антигерои малорусской истории

Если чем-то Орлик и выделялся, то разве что умением угождать начальству. Он являлся автором откровенно подхалимских виршей, прославлявших сильных мира сего. Наиболее известна его ода, посвященная гетману Ивану Мазепе. Называлась она – «Алкид российский».

Очень смущает сие название современных панегиристов. Смущает не имя Алкид (так в латинских текстах именовали героя древнегреческих мифов Геракла), хотя сравнивать Мазепу с Гераклом – явный перебор. Дискомфорт для мифотворцев создает прилагательное «российский». Поэтому украинские публикации сочинений Орлика снабжены своеобразным «пояснением»: дескать, Россией тогда считались Украина и Белоруссия, а нынешняя Россия – это тогдашняя Московия.

Любопытно, что «пояснение» тут же опровергается самим текстом оды, где Мазепу восхваляют за то, что он турецкие крепости преклонил «под власть российских монархов» и отдал гидру бусурманскую «в когти Орла российских монархов». Но опять же: что до того «национально сознательным» сочинителям?

Как бы то ни было, а падкому на лесть гетману подхалим пришелся по душе. Орлик стал доверенным лицом Мазепы, был одним из немногих, посвященных в тайные его замыслы, в том числе – в намерение изменить русскому царю. Когда шведская армия вторглась на Украину, генеральный писарь перебежал к завоевателям вместе со своим начальником. Ну, а потом, после Полтавской битвы, им обоим пришлось удирать в турецкие владения.

И вновь-таки: следование Орлика за Мазепой весьма умиляет современных псевдоисториков. Они говорят о беспримерной верности Филиппа и лично потерпевшему поражение гетману, и «идее освобождения Украины от московского ярма». Однако это не так.

Сразу после разгрома шведов под Полтавой, Орлик спешно пишет письмо миргородскому полковнику Данилу Апостолу, воевавшему на стороне России. Он кается и проклинает Мазепу, пытается отмежеваться от него. Но было уже поздно. Предатель не мог рассчитывать на прощение. Поневоле довелось ему следовать за гетманом на чужбину, а позднее присутствовать при его кончине.

После смерти Мазепы в гетманском окружении началась форменная грызня за его наследство. Большинство богатств покойного осталось на Украине. Но какие-то сундуки с золотыми монетами вывезти все же успели. За них и разгорелся спор. Главным претендентом являлся племянник гетмана – Андрей Войнаровский. Остальные тоже требовали свою долю, настаивали на том, что золото – собственность всего войска, а не лично умершего, следовательно – родственник Мазепы преимуществ не иметь не должен.

Ожесточение достигло крайних пределов. Орлик впоследствии вспоминал, что всерьез опасался за свою жизнь. В дело вынужден был вмешаться шведский король Карл XII. Он постановил отдать богатство Войнаровскому, а Орлика сделать новым гетманом.

Правда, радовался мазепин племянник не долго. Король тут же «одолжил» у него полученное. Но для Филиппа это ничего не меняло. Ему оставалось забавляться гетманскими регалиями, не дававшими теперь реальной власти.

5 (16) апреля 1710 года Орлика «за соизволением наияснейшего королевского величества шведского, протектора нашего» формально «избрали» на должность. Конечно же, это была фикция. «Нового гетмана в его звании могли признавать только одни чужие люди – шведы, да немногие казаки, которые находились с ним в изгнании, так как во владении у него не было ни одного саженя казацкой земли» – отмечал видный малорусский историк Николай Костомаров. Фактически, именуя себя «гетманом» Филипп являлся самозванцем.

К тому же «власть» его, и без того сугубо формальная, оказалась урезанной. При «избрании» были заключены так называемые «Договоры и постановления прав и вольностей войсковых», ограничивавшие полномочия «гетмана» в пользу казацкой старшины. Точнее – бывшей старшины, ибо должности генерального обозного, генерального бунчужного и прочие являлись в той ситуации такой же фикцией, как и звание гетмана.

Вот это-то соглашение политических банкротов и называется в современной украинской псевдоисториографии «первой в мире конституцией». Разумеется, никакой конституцией оно не было. Подобные договоры (договорные пункты) заключались при избрании каждого нового гетмана. Отличие на этот раз состояло в том, что документ составили не только на казакорусском наречии (так именовал письменный язык казаков современник Орлика летописец Самойло Величко), а и на латыни.

Латинский вариант был необходим для не знавшего русского языка Карла XII, под верховную власть которого щедро отдавали Украину новоявленный «гетман» с подельниками. Озаглавили латинский текст «Pacta et constitutiones legum libertatumque Exercitus Zaporoviensis». За образец взяли польские документы, оформлявшие избрание королей – «Pacta conventa». Наличием в латинском названии слова «constitutiones» («постановления») сегодняшние псевдоисторики воспользовались для сочинения указанного мифа, вкладывая в то слово современный (а не тогдашний) смысл.