Малороссийские исторические шахматы. Герои и антигерои малорусской истории

Впрочем, главные неприятности ожидали Рудницкого не от местных, а от своих галичан. Обосновавшись в кресле директора института, он принялся зазывать к себе земляков, обсадив вскоре ими учреждение. Не учел Степан Львович одного: амбиции у новоприбывших не меньше, чем у него самого. Чуть осмотревшись, они рассудили, что ничем не хуже директора и стали требовать себе руководящих должностей.

Началась форменная грызня с взаимными доносами в вышестоящие инстанции. Тогда и пустил Рудницкий в ход слово «гангриновичи», умалчивая, что еще недавно, мотивируя перед властями необходимость вызова из Галиции теперешних оппонентов, он характеризовал их как талантливых деятелей науки.

А тут еще в самый разгар склоки у Степана Львовича произошел конфликт с одним из аспирантов – Юрием Платоновым. Тот проанализировал зарубежную научную литературу по географии и установил, что на работы Рудницкого (ни на прежние, ни на нынешние) никто не ссылается. То есть попытка директора позиционировать себя как авторитетного ученого лишена оснований.

Известно, что обнародованием неприглядной правды можно оскорбить куда сильнее, чем самой грязной клеветой. А это была правда. Со Степаном Львовичем случилась истерика. Он потребовал немедленного увольнения аспиранта, угрожая в противном случае уволиться самому и уехать за границу.

Аспиранта, конечно, уволили. Спешно собранный «ученый совет» проголосовал за такое решение, несмотря на то, Платонов являлся одним из тех энтузиастов, чьими усилиями организовывался институт. Удалось директору усмирить и взбунтовавшихся земляков (их перевели в другие учреждения).

Победа оказалась возможной, так как власть все еще поддерживала Рудницкого. Ему покровительствовал всемогущий нарком просвещения Николай Скрыпник. Но так было до поры, до времени.

Жадность сгубила

Пережитая нервотрепка подорвала здоровье Степана Львовича, однако не заставила его сделать выводы. Наоборот, уверившись в собственной неуязвимости, Рудницкий продолжил погоню за деньгами.

В 1929 году Скрыпник буквально продавил «избрание» своего протеже в академики Всеукраинской Академии наук. Тут же Степан Львович занял еще несколько доходных мест. Он возглавил академические – кафедру географии, комиссию краеведения, музей антропологии, стал руководителем отдела географии в редакции «Украинской советской энциклопедии».

Звания и должности увеличивали доходы, но не повышали квалификацию. Гангринович оставался гангриновичем и это выявлялось все больше.

Первый «звонок» прозвучал в 1930 году. Специальная ведомственная комиссия, обследовавшая Институт географии, констатировала, что за три года там не было подготовлено ни одного(!) специалиста. Между тем, НИИ организовывали прежде всего для подготовки национальных научных кадров для молодой республики.

Современный украинский биограф Рудницкого, при явной симпатии к своему герою, признает: его провал был полный, почти по всем направлениям – на участках физической географии, современной геоморфологии, гидрографии, климатологии, биогеографии, краеведения и страноведения.

«Небольшой успех» Степана Львовича биограф отмечает лишь «на участке картографии» – директор подготовил несколько карт. Но и этот успех на поверку оказался липовым. Рудницкий трудился над картой «этнографического расселения украинского народа». В духе своих воззрений, он провел этническую границу Украины по Каспийскому морю и Кавказским горам.

Даже в ведомстве Николая Скрыпника, намеревавшегося отхватить от РСФСР и присоединить к Украинской ССР часть территории, отметили, что Степан Львович погорячился – его карта «не была достаточно обоснована статистическими данными».

Это было форменное фиаско заезжего гангриновича. Именно заезжего – переписка Рудницкого свидетельствует: Родиной он считал Галицию, но не восточную часть Украины.

Катастрофа

Одну за другой терял Степан Львович высокие должности. Его смещали, убедившись, что пользы от него никакой. Пока Скрыпник оставался наркомом просвещения, Рудницкий еще держался в директорском кресле. Однако в феврале 1933 года покровителя перевели на другую работу.

К тому же обострилась международная обстановка. К власти в Германии пришел Гитлер, а сходные с нацистскими взгляды Степана Львовича не являлись секретом для соответствующих органов.

Его арестовали в марте 1933 года по обвинению в сотрудничество с подпольной Украинской военной организацией (УВО) и шпионаже в пользу Германии. С перепугу Рудницкий сразу во всем признался, а заодно дал показания на других украинских деятелей, которыми интересовалось следствие.

Модные в эпоху перестройки и постперестройки заявления, будто следственные дела такого типа были сфабрикованы ГПУ, не во всем соответствуют действительности. В начале 1930-х годов (в отличие от позднейших времен), обвинения строились на реальных фактах. Другое дело, что сами факты трактовались не в пользу подследственных.