Мальтийский крест Павла Первого

Я соскочила с кресла, подбежала к статуе, приподнялась на цыпочки и заглянула внутрь сундучка.

Там находился еще один ларец, поменьше размером.

Я осторожно, опасливо достала этот ларец.

Он был небольшой, но тяжелый — из серебра, украшенного растительным орнаментом, цветными эмалевыми вставками и драгоценными камнями.

Даже сам ларец показался мне необычайно красивым и дорогим — что же хранится внутри его?

Оставался последний вопрос — как его открыть?

Тут я разглядела в середине крышки прячущуюся среди серебряных ветвей и листьев змею с пылающими рубинами глаз и широко открытой пастью.

Должно быть, это не простая змея, а библейский змей-искуситель, притаившийся в ветвях Древа Познания, подстерегающий там наивную, любопытную Еву…

Но уж больно широко открыта его пасть… как будто змей собирается кого-то проглотить. Кого-то или что-то…

И тут мне пришло в голову, что разинутая пасть змея по размеру и форме напоминает углубление в циферблате часов Магистра, и так же, как то углубление, она вполне подходит, чтобы в нее можно было вложить печатку мальтийского перстня.

Что я и сделала. Ведь этот перстень — ключ к сокровищу… а ключ нужно вставить в скважину…

И действительно, как только я вложила печатку с мальтийским крестом в разинутую пасть змея, раздался негромкий щелчок, и крышка ларца открылась.

Я заглянула внутрь.

В ларце, на подложке из малинового бархата, лежал красивый золотой крест с раздвоенными наподобие ласточкиного хвоста концами. Мальтийский крест, усыпанный драгоценными камнями.

— Вот он, священный крест императора Павла! — в восхищении воскликнула Леокадия Львовна, которая заглядывала в шкатулку через мое плечо.

— Да, вот он! — раздался у нас за спиной еще один голос — хриплый, задыхающийся, но радостный.

Я испуганно обернулась.

В дверях капеллы стоял Левенберг.

Лицо его было в запекшейся крови, левая нога неловко подвернута, он опирался на какую-то доску, как на костыль, но в глазах было злобное торжество, а в свободной руке он сжимал пистолет с навинченным на ствол глушителем.

— Что ж, спасибо! — прохрипел Левенберг, поводя стволом пистолета. — Вы завершили для меня эту работу, эти поиски. Я всю жизнь искал крест императора… и не только я, его искал мой отец, и дед, и прадед, его искали шесть поколений баронов фон Левенберг, но я верил, что именно я найду его… и вот я его нашел.

— Это мы его нашли! — воскликнула Леокадия Львовна с неожиданным мужеством. — И не отдадим его вам! Крест никогда не принадлежал ни вам, ни вашим предкам!

— Ну-ну! — Левенберг усмехнулся. — Какая храбрость! Точнее, какое безрассудство!

Он немного повел стволом пистолета и нажал на спусковой крючок. Раздался негромкий хлопок, и в груди деревянного святого появилась глубокая дыра.

— Следующая пуля предназначена вам, мадам! — проговорил он, обращаясь к Леокадии с издевательской галантностью, а затем повернулся ко мне: — Слышала? Отдай крест, или она умрет на твоих глазах!

Я достала крест из шкатулки, сжала его в руке…

И вдруг какая-то сила перелилась из него в меня. Я перестала бояться — и этого человека с волчьими глазами, и вообще всего, всего…

Да в самом деле, что его бояться?

Я отчетливо увидела Левенберга, словно через увеличительное стекло — жалкого, стареющего, со сломанной ногой и разбитым лицом…

Теперь я смотрела на него с жалостью.

Хотя… как бы жалок он ни был, он все еще опасен. И вполне способен на убийство.

— А за что ты убил Верещагина? — спросила я, пользуясь этим моментом истины.

— Он сам виноват! — Лицо Левенберга перекосилось. — Он застал меня, когда я обыскивал будуар Лопухиной… он попытался остановить меня, меня, барона Левенберга! И он вообще слишком много знал!

Тут он бросил на меня злобный взгляд и прошипел:

— Пытаешься меня отвлечь? Не выйдет! Сейчас же отдавай крест, или я стреляю!

— Сначала посмотри, кто у тебя за спиной!

— За кого ты меня принимаешь? — Левенберг криво усмехнулся. — Неужели ты думаешь, что я куплюсь на такой старый прием?

А зря.

Потому что у него за спиной бесшумно открылась дверь, и в капеллу проскользнул господин Попеляев собственной персоной. В руке у него был серебряный подсвечник.

Он подкрался к Левенбергу и занес подсвечник у того нал головой, но в последний момент Левенберг что-то почувствовал и успел отскочить, так что подсвечник только задел его по плечу. Но от этого удара Левенберг выронил пистолет.

Попеляев метнулся к упавшему пистолету, но Левенберг ударил его доской, на которую опирался. Попеляев упал и пополз к пистолету, Левенберг тоже не устоял на ногах и рухнул на него.

Мужчины ожесточенно боролись, тяжело дыша и вполголоса ругаясь.

В какой-то момент Попеляев оказался сверху. Он ударил противника в челюсть и прошипел:

— Сволочь! Этот крест мой, мой, только мой! Я для того и устроился на эту работу, чтобы завладеть им! Я знал, что он где-то здесь! Ты не отнимешь его у меня!

— Ты, жалкое насекомое! — отозвался Левенберг, тяжело дыша. — Этот крест не твой, он мой! Моя семья искала его двести лет! И тот, кто встанет между бароном фон Левенбергом и этим крестом, погибнет!