Мальтийский крест

— На самую бесспорную красоту. Без дополнительных отягощающих факторов. Ты «Лезвие бритвы» если и читал, то в весьма зрелом возрасте. А я — в девятнадцать лет за одну ночь при свете керосиновой коптилки семьсот страниц проглотил. Под полсамовара крепкого чая и две пачки дешёвых сигарет. Впечатления — непередаваемые. А у нас в одной газетке буквально на днях статейку напечатали, сексологи-сексопатологи, будто общение с чересчур красивой, по меркам среднего мужика, девушкой вызывает на пятой минуте выброс адреналина, примерно как при первом прыжке с парашютом. Что не есть полезно. В дальнейшем ведёт к органическим изменениям.

— Не замечал, — ответил Секонд, разливая по рюмкам коньяк, пока Вяземская не вернулась. — И с девушками суперкондиционными общался, и с парашютом прыгал. Как видишь — цел и совсем ничего не атрофировалось…

— Так ты же себя когда-нибудь «средним» считал? Если уж попросту — не возникало ли у тебя мыслишки, что это ты оказываешь девушке честь, позволяя ей продемонстрировать свои чувства?

— Бывало. Как и у тебя, надеюсь… Ты ей честь, а она тебе — удовольствие.

Они дружно выпили, одинаково усмехаясь. Как в зеркало глядя.

— Нарциссизм это называется, — хором сказали аналоги и также хором рассмеялись.

— Что не есть полезно. — Секонд успел раньше.

— Поэтому выбранная мною подпоручик сможет производить вышеназванный биохимический эффект на всякого, на кого укажу пальцем, — продолжил Фёст, — и ни до кого сроду не дойдёт, что она ещё и зверски умна, эрудированна и профессионально подготовлена, как Джеймс Бонд и Штирлиц сразу.

— Это точно. Самые проницательные в ней кое-что от Бонда, может, и разглядят, а вот от Штирлица — вряд ли. Я бы, кстати, мадам де Сталь вспомнил или совсем уже пресловутую Лилю Брик.

— Что? — поразился Фёст. — В твоём мире Лиля Брик тоже была?

— А куда ж ей деться? — не понял реакции аналога Секонд. — К моменту нашей общей революции она была уже в большом авторитете, и наши тридцатые-сороковые годы прошли под совиным крылом этой зверски способной, но крайне мне неприятной женщины. В разведчицы я бы её взял, но она предпочла карьеру дешёвой стукачки.

— На эту тему с Шульгиным бы тебе поболтать в свободное время и с Яшей Аграновым, из всех этих возвышенных фигур стукачей и наделавшего. Задёшево, к слову.

Секонд прервал разговор, интересный, но слишком далеко уводивший от темы.

— А против кого ты Вяземскую собираешься использовать?

— Если бы знать, — засмеялся Фёст. — А чем плохо — новую Брик ввести в наше ужасно бестолковое и лишённое намёка на шарм общество? Уж поинтереснее, чем с нынешними дивами гламура, может получиться. Если всерьёз — у меня сейчас два проекта. Один внутренний, другой, скорее, внешний. Расскажу чуть позже…

Фёст прервался, потому что тренькнул дверной звонок. Очень коротко.

— Ну, поглядим, какие у нашей валькирии вкусы…

Вкусы оказались ничего себе. Елисеевское[99] вино типа «Изабелла», но с плантаций и завода на Майорке. Тысяча девятьсот девяносто первого года. Двадцать пять рублей бутылка с номером партии и фамилией винодела на рукописной этикетке.

— Вот я и есть ваш работодатель, — сказал Фёст, разыскав в буфетной штопор и откупоривая вино. — Это, значит, мне впредь предстоит угощать вас исключительно этим? Ну, ладно, не разорюсь… Правда там, куда мы направимся, такого вина не водится, придётся замену подыскивать.

Вяземская недоумённо переводила глаза с одного мужчины на другого.

— Бывает, Люда, в нашей работе всё бывает, — успокаивающе сказал Секонд. — Считай, что перед тобой мой брат-близнец, о существовании которого никто не подозревает. В оперативных целях и тебе некоторое время придётся его сопровождать. В Москве. Но — чуть-чуть не такой. Ты ведь выросла на Таорэре, и готовили тебя изначально не к здешней жизни, а как раз к той. На Главной исторической последовательности, при бывшей Советской власти. Наверняка немного удивилась, оказавшись в нашем Кисловодске. Вокруг всё оказалось не тем, правильно? На пароходе мы с вами несколько подкорректировали картину окружающего мира. Приехали в Москву и начали служить в отряде, воспринимая окружающий мир как должное.

А мой брат живёт там, куда ты должна была попасть после выпуска, если бы… Но теперь это неважно, раз такая коллизия случилась… Ничего страшного. Вскоре мы эту ошибку исправим.

Мужчины выпили свой коньяк, Людмила сначала медленно, оценивая вкус, в несколько приёмов осушила бокал до дна, только потом кивнула.

— Значит, вы хотите послать меня в мир так называемой Главной исторической последовательности. Понятно. С ней я действительно теоретически была знакома гораздо лучше. И работать должна была начать в тысяча девятьсот пятидесятые годы…

Фёст насторожился. За время, проведённое в «Братстве», он был достаточно наслышан об агграх и форзейлях, о том, как сталкивались и пересекались их пути с путями старших товарищей. Проштудировал, в качестве учебного пособия, записки и дневники Новикова и Ростокина.

— В пятидесятых? Здесь, в Москве?