Мальтийский сокол

На Пост-стрит не было ни души. Спейд прошел квартал, перебрался на противоположный тротуар, прошел обратно два квартала, снова возвратился на свою сторону улицы и вернулся к дому, не заметив никого, кроме двух механиков, которые ремонтировали машину в одном из гаражей.

Бриджид О'Шонесси стояла в углу прихожей, держа в руке пистолет Кэйро.

– Он все еще там, – сказал Спейд.

Она прикусила губу, медленно повернулась и пошла в гостиную. Спейд отправился следом, бросил шляпу с плащом на кресло, пробурчал, что «у нас есть время поговорить», и вышел на кухню. Когда она появилась в дверях, он уже поставил кофейник на плиту и резал на ломтики длинную французскую булку. Пальцы ее левой руки бессознательно ласкали корпус и отвод пистолета, который она все еще держала в правой руке.

– Скатерть вон там, – сказал он, указывая хлебным ножом на простой одностворчатый буфет.

Пока она накрывала на стол, он готовил бутерброд с ливерной колбасой и холодной говядиной. Затем разлил по чашкам кофе, добавил в него коньяку из пузатой бутылки, и они сели за стол. Сели рядом на одну скамейку. Пистолет она положила около себя.

– Не знаю. Тебе решать. Мой способ узнавать прост: я бросаю дикий и непредсказуемый гаечный ключ в работающий механизм. Мне-то все равно, а ты смотри, как бы тебя не пришибло случайно отлетевшей железкой.

Она смущенно пожала голыми плечами, но ничего не сказала. Несколько минут они ели молча: он – флегматично, она – задумчиво. Затем она тихо сказала:

– Я боюсь тебя, вот в чем дело.

Он ответил:

– Дело не в этом.

– В этом, – настаивала она все тем же тихим голосом. – Я боюсь только двоих людей, и сегодня видела обоих.

– Я могу понять, почему ты боишься Кэйро, – сказал он. – До него тебе не добраться.

– А до тебя?

– Я совсем рядом, – сказал он с усмешкой.

Она покраснела, потом взяла бутерброд с серой ливерной колбасой. Положила его на тарелку. Наморщила свой белый лобик.

– Как ты знаешь, это черная статуэтка птицы, ястреба или сокола, гладкая и блестящая, вот такой высоты. – Она развела руки примерно на фут.

– Что в ней такого замечательного?

Прежде чем ответить, она отхлебнула кофе с коньяком.

– Не знаю. Они мне не говорили. Мне обещали пятьсот фунтов, если я помогу заполучить ее. Потом, когда мы бросили Джо, Флойд сказал, что даст мне семьсот пятьдесят.

– Значит, она стоит дороже семи с половиной тысяч?

– Гораздо дороже. Они и не старались делать вид, что честно делятся со мной. Меня просто наняли, чтобы я помогла им.

– Как помогла?

Она снова поднесла чашку к губам. Спейд, не отрывая своих властных желто-серых глаз от ее лица, начал сворачивать сигарету. За ними на плите булькал кофейник.

– Помогла им забрать эту вещь у кого она была, – медленно произнесла она, опустив чашку. – У русского по фамилии Кемидов.

– Как?

– А, это неважно, – заметила она, – и помочь тебе не может, – она дерзко улыбнулась, – и уж совсем тебя не касается.

– Это было в Константинополе?

Помолчав в нерешительности, она кивнула.

– На Мармаре.

Он махнул сигаретой в ее сторону и сказал:

– Продолжай. Что было дальше?

– Но это все. Я все рассказала. Они обещали мне пятьсот фунтов за помощь, и я им помогла, а потом мы узнали, что Джо Кэйро собирается смыться, забрав с собой сокола и оставив нас с носом. Но мы сами удрали от него. Хотя мое положение от этого не стало лучше; Флойд и не собирался платить мне семьсот пятьдесят фунтов. Я узнала это, когда мы уже добрались до Сан-Франциско. Он говорил, что поедет в Нью-Йорк, где продаст сокола и даст мне мою долю, но я видела, что он врет. – Гнев окрасил ее глаза в фиолетовый цвет. – Вот тогда я и пришла к тебе, чтобы ты помог мне выяснить, где сокол.

– Допустим, ты нашла его. Что тогда?

– Тогда бы условия мистеру Флойду Терзби диктовала уже я.

Спейд скосил на нее глаза.

– Но ты ведь не знаешь, где можно получить за него большую сумму, чем та, которую он предложил тебе?

– Нет, не знаю, – сказала она.

Спейд хмуро рассматривал пепел, который стряхивал в свою тарелку.

– Почему так ценится эта фигурка? Ты должна хоть что-то знать об этом или хотя бы догадываться.

– Понятия не имею.

Он перевел хмурый взгляд на ее лицо.

– Из чего она сделана?

– Из фарфора или черного камня. Точно не знаю. Я даже не дотрагивалась до нее. И видела всего один раз, да и то несколько минут. Флойд показал мне ее, когда она оказалась у нас в руках.

Спейд загасил окурок в тарелке и одним глотком допил кофе с коньяком. Хмурое выражение исчезло с его лица. Он вытер губы салфеткой, бросил ее на стол и спокойно сказал:

– Врешь.

Она встала из-за стола, посмотрела на него своими темными виноватыми глазами, покраснела.

– Вру, – сказала она. – И всегда врала.

– Нашла чем хвастаться. Ты же не ребенок. – Он тоже вышел из-за стола. – В твоей сказке есть хоть доля правды?

Она опустила голову. На темных ресницах сверкнули слезы.

– Да, – прошептала она.

– Какая?

– Не... небольшая.

Взяв ее за подбородок, Спейд поднял ее голову. Он рассмеялся в ее мокрые от слез глаза и сказал:

– У нас вся ночь впереди. Я приготовлю еще кофе с коньяком, и мы начнем все сначала.

Она потупилась.