Мальвиль

Читателям, почувствовавшим себя шокированными, стоит, однако, учесть, что великие мыслители-утописты, начиная с Платона и Кампанеллы, полагали, что в идеальном обществе будет установлена общность жен. Так далеко Мерль, правда, не идет. Мальвильцы практикуют скорее полиандрию — многомужество, форму семейной организации, принятую, например, некоторыми племенами Непала и Тибета, где соотношение мужчин и женщин резко смещено не в пользу последних. Подобная ситуация, казалось, возникла и в Мальвиле в результате взрыва. Если герои Мерля лишь обсуждают возможность инцеста в применении только к домашней скотине, то в серьезных, даже трагичных фантастических романах современного американского писателя Уорда Мура инцест предстает как единственный путь, который вынуждены принять спасшиеся в атомной войне люди, чтобы возродить человечество. О содержании этих романов говорят уже сами их названия: «Лот» и «Дочь Лота».

Эротичность «Мальвиля» скорее мнимая, Роман этот по существу нравствен, ибо физическая близость героев служит здесь в конечном счете продолжению человеческого рода. Под пером Мерля слияние плоти предстает как нечто глубоко естественное, как своеобразный апофеоз жизни. Поэтому чарующим обаянием наделена Мьетта, первая появившаяся в коммуне молодая женщина, как называет ее рассказчик, — «Ева каменного века». Это не значит, однако, что любовь мужчины и женщины сведена к простому физическому влечению. Трогателен и нежен платонический роман Эмманюэля и Эвелины, хрупкой, отважной девочки. Своей печальной возвышенностью он чем-то напоминает старинные французские рыцарские повести.

Придирчивый читатель мог бы, наверное, усомниться в обоснованности тех или иных сюжетных поворотов романа, например, в неотвратимости смерти Эмманюэля. Неубедительной даже для самих мальвильцев кажется расправа с голодной ордой людей, утративших человеческий облик. И все же у Мерля сомнительные места в романе имеют, так сказать, «периферийный» характер по отношению к его основному литературно-художественному и идейно-политическому содержанию. При этом не следует, очевидно, поддаваться соблазну отождествлять мысли и поступки даже положительных героев литературного произведения со взглядами и убеждениями самого автора.

Мрачно, почти скорбно звучат первые страницы романа: «Нам уже неведомо, когда, в каком веке мы живем и будет ли у нас хоть какое-то будущее». Мерлю претит бездумный оптимизм. Он с тревогой задумывается над опасностями, угрожающими человечеству. Но эсхатологический сюжет романа не затемняет его глубокой оптимистичности. Даже в самых трагических обстоятельствах герои Мерля сохраняют присутствие духа, верность гуманистическим идеалам. Им чужды отчаяние и примирение с мрачной действительностью. Всем своим образом мысли и поведением они бросают вызов судьбе. Нет, они стремятся не просто выжить, продлить свое существование. «Выжить — это еще не все, — размышляет вслух один из них. — Чтобы жизнь тебя интересовала, нужно знать, что она будет и после тебя!» Полные решимости не впасть в варварство, избежать нового средневековья, которое, казалось бы, неумолимо надвигается на жалкие остатки человеческого рода, обитатели Мальвиля стремятся возродить передовую цивилизацию, передовую, если не по техническому уровню, то, во всяком случае, по характеру взаимоотношений между людьми, по моральным принципам. И хотя все ее материальное основание обратилось в прах, соратники Эмманюэля убеждены в том, что им для возрождения человечества и восстановления цивилизации понадобятся не долгие столетия, а лишь десятилетия, что если не их дети, то внуки, избежав дикости, будут во всех отношениях цивилизованными людьми в самом благородном смысле слова. Ибо морально, как подчеркивает Эмманюэль, граждане Мальвиля стоят на неизмеримо более высоком уровне, чем современники Жанны д’Арк.

Поэтому верится: пока остаются на Земле такие люди, как герои «Мальвиля», человечество не может погибнуть. И их возвращение на путь технического прогресса вовсе не означает неизбежности повторения прежних ошибок. Скорее наборот. Если в век научно-технической революции мы еще острее ощущаем нашу связь с природой, изначальную ценность жизни, незаменимость дружбы, любви и человечности, значит, Братство возможно построить уже сейчас — не после термоядерной катастрофы, а до того, как она может разразиться, ибо она отнюдь не является фатальной. Наверное, в этом конечный смысл романа Робера Мерля отстаивающего общечеловеческие интересы и ценности в окружающем нас мире экономических контрастов, национальных противоречий и социального эгоизма.

Е. Амбарцумов, Э. Араб-Оглы.

Содержание

МАЛЬВИЛЬ. Роман.

Перевод Г. Сафоновой (с. 3–300), Ю. Яхниной (с. 301–574)

Е. Амбарцумов, Э. Араб-Оглы

Утопия или роман-предостережение?

Информация об издании

РОБЕР МЕРЛЬ

Мальвиль

РОМАН

МОСКВА

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»

1990

84.4 Фр

М 52