Мальвина Бретонская

- И запомните, - прошептал Профессор, раскрывая дверь, чтобы дать выскользнуть миссис Малдун, - никому ни слова. Она не хочет, чтобы об этом стало известно.

Можно оставаться уверенным: миссис Малдун покинула ванную с убеждением, что, насколько это зависит от нее, ни тени подозрения, будто Мальвина кто-то иной, чем та, кем она выглядит в праздничном платье Друзиллы, в деревню не проникнет. Платьице было приятное, этакое летнее по характеру, с короткими рукавами и свободное в шее, и в любом смысле шло Мальвине гораздо лучше, чем самые изысканные наряды. Ботинки таким успехом не пользовались. Мальвина решила эту проблему, оставляя их дома вместе с носками всякий раз, как выходила из дому. Что это плохо, она понимала: это доказывали ее неизменные попытки их упрятать. Их находили в самых неожиданных местах: запрятанными за книгами в кабинете Профессора, засунутыми в пустые банки из-под чая в кладовке миссис Малдун. Миссис Малдун невозможно было убедить даже извлечь их. Банка со всем своим содержимым молча выставлялась Профессору на стол. Мальвину по возвращении ждала встреча с парой строгих, неумолимых ботинок. Уголки рта феи опускались линиями, наводящими на мысль о раскаянии и виноватости.

Прояви Профессор твердость, она бы уступила. Но с черных обвинителей-ботинок Профессор не мог удержаться, чтобы не перевести взгляд на обвиняемые белые ступни, и тотчас же в сердце становился ее "адвокатом". Надо будет купить пару сандалий в следующий раз, как поедет в Оксфорд. В любом случае - что-нибудь поизящнее этих мрачных, бескомпромиссных ботинок.

К тому же, Мальвина и нечасто отваживалась покидать пределы сада. По крайней мере, днем, - наверно, следует сказать: в ту часть дня, когда деревня была на ногах. Потому что Мальвина, похоже, была из пташек ранних. Приблизительно в самый глухой час ночи, как считается у всякого христианина, миссис Малдун - и бодрствовавшая, и спавшая в ту пору в состоянии сильного нервного напряжения - вдруг слышала звук тихо отворяемой двери; выглянув из-за приподнятого уголка занавески, она успевала заметить порхание одежд, которые словно таяли в предрассветных сумерках; слышала все слабее и слабее долетающий с нагорья неизвестный напев, сливающийся с ответными голосами птиц.

На нагорье-то, между рассветом и восходом солнца, Мальвина и познакомилась с двойняшками Арлингтон.

Они, конечно, должны были лежать в постели - все трое, если уж на то пошло. Двойняшкам послужил оправданием их дядя Джордж. Он рассказал им про Аффингтонское привидение и пещеру Вейланда-кузнеца, а на день рождения подарил "Пак". Им всегда на день рожденья дарили подарки на двоих - иначе они их и взгляда не удостаивали. В 10 часов они удалились каждый к себе в спальню и принялись по очереди дежурить. При первом же проблеске рассвета следившая из своего окна Виктория, как уговаривались, разбудила Виктора. Виктор был за то, чтобы бросить всё это и уснуть снова, но Виктория напомнила ему о "клятве", они оделись полегче и спустились по плющу.

На Мальвину они наткнулись поблизости от хвоста "Белой Лошади". Они поняли, что это - фея, едва завидев ее. Но не испугались - по крайней мере, не сильно. Первым заговорил Виктор. Сняв шапку и преклонив колено, он пожелал Мальвине доброго утра и выразил надежду на то, что она здорова. Мальвина - очевидно, обрадовавшись встрече, - отвечала им, и тут пришел черед Виктории. До девяти лет у двойняшек Арлингтон была общая французская няня; а потом Виктор пошел в школу и постепенно все поперезабыл; Виктория же, оставшись дома, продолжала разговоры с "madame."

- Ой! - сказала Виктория. - Так значит вы - французская фея.

Вообще-то Профессор внушил Мальвине, что по причинам, не требующим разъяснений - он их ей, по крайней мере, так и не разъяснил - ей нельзя упоминать о том, что она фея. Но отрицать этого он ей не говорил. Да и как она могла? Самое большее, что можно от нее ожидать - это соблюдать молчание по данному поводу. Поэтому в ответ она разъяснила Виктории, что зовут ее Мальвина и что она прилетела из Бретани в сопровождении "сэра Артура", добавив, что раньше часто слыхала про Англию и ей очень хотелось ее увидеть.

- Ну и как она вам? - захотелось узнать Виктории.

Мальвина призналась, что очарована ею. Нигде еще не встречала она такого обилия птиц. Мальвина подняла руку, и все трое смолкли и прислушались. Небо пылало, и казалось, будто воздух заполнен музыкой птиц. Двойняшки были уверены, что их там миллионы. Должно быть, они прилетели за мили, мили и мили, чтобы спеть для Мальвины.