Мальвы цветут

Клавдия давно уже поняла, что она некрасива. Не урод, конечно, а так: что-то румяное, круглолицее, курносое! Глаза серые, не очень выдающиеся, но ничего, блестящие. И волосы не особенно густые. На плечах веснушки, около носа тоже есть. Словом, на любовь с первого взгляда, Клавдия Егоровна, не надейтесь. Не придет он и не скажет: «Или ты будешь моя, или я сейчас же по зову своего разбитого сердца уеду куда-нибудь очень далеко!»

Вот Машеньке Разговоровой скажут. Ей еще и не то скажут. Красивая. Павлушка, наверное, уже говорил. Ну, что ж, не всем же быть куколками. «Лутче умнота чем красота», так написано на полотенце. Это из материнского приданого. Ничего больше не сохранилось, только это полотенце с безграмотным рукодельным украшением. Не очень, конечно, утешительно, а если подумаешь, то в конце концов правильно. Красота проходяща.

Клавдия остановилась на краю обрыва. Постояла, послушала. Тишина, какая бывает только на закате.

Внизу лежала широкая таежная река, разделенная на полосы, пламенные от заката и синие, почти совсем черные у противоположного берега.

Пробежала кремовая «Волга» с аэродрома, блеснула — и нет ее, только золотая пыль оседает на шоссе.

Нет, никто не спешит к ней, никого не растревожил ее смех. Ох, не стой, дура, на краю обрыва, не жди. Не придет. Сидит он на чердаке да трясет своими кудрями. Ну и сиди.

Широко раскинув руки, Клавдия кинулась вниз. Она почувствовала, как ее тело сделалось невесомым, не принадлежащим ей, и она вдруг потеряла над ним всякую власть. Она бежала с такой быстротой, что ноги не успевали касаться земли. Ветер бестолково плясал вокруг, трепал волосы, свистел в уши. Мелкие камушки сами собой срывались с места и били ее по ногам. Все исчезло, не было ни расплавленного закатного солнца, ни разноцветной реки, ни девичьей тоски… Ничего, кроме огненной мглы, летящей навстречу.

К сожалению, это все кончилось раньше, чем замер ее смех там, на краю обрыва.

Последний раз коснувшись ногами каменистой тропинки, Клавдия вынеслась на пустынный пляж. И тут ей влетело как следует: какая-то злая сила швырнула ее на землю и, прокатив почти до самой воды, бросила ее, избитую, одинокую, злую.

Она сейчас же вскочила на ноги. У, черт! Так и шею сломать недолго. А из-за кого?..

Вдоль всего берега до самого комбината тянулась длинная вереница плотов. Подобрав подол, Клавдия перешла узкую полосу воды, отделяющую плоты от берега, и взобралась на ближнюю плитку. От плотов шел кисловатый запах мокрой коры. Вода негромко журчала и позванивала в промежутках между бревнами.

Перебравшись по шероховатым и теплым бревнам на последнюю плитку, Клавдия разделась. Для этого не потребовалось много времени, хотя она сняла с себя все, что только можно было снять. На ней не осталось ничего, не считая густого загара и накинутых на плечи веснушек.

Розовые краски заката еще боролись с вечерней синевой. Она постояла на самом краю плота, не решаясь сделать последнее движение. Но она знала, что сейчас, сию минуту она сделает это движение, и ей было приятно сознавать, что она вновь обрела власть над собой. Как бы ни было страшно, она не отступит, она сделает то, что надо, — сосчитает до трех и бросится.

Сосчитав до трех, она, замирая от ужаса и восторга, бросилась в таинственную пропасть. Темная вода вскипела вокруг нее и властно потянула в глубину. Клавдия на мгновение покорилась, сделав вид, что она так и поверила коварным ласкам воды. Но спустя мгновение она сильными движениями рук освободилась от затягивающей власти глубины и стремительно поднялась.

Она увидела, как далеко успело отбросить ее течение за это короткое время, на которое она покорилась чужой воле. Плоты показались ей тонкой солнечной полоской, прочерченной в темной синеве реки.

Преодолевая течение, она поплыла к плотам. Ее извивающееся тело смутно белело и как бы светилось в воде. Руки взлетали над водой, как две играющие серебристые рыбины.

Ее движения казались неторопливыми и даже ленивыми, но по тому, как она упорно продвигалась вперед, было ясно, что она знает свою силу и силу, которую надо покорить.

Наконец она доплыла и, опершись руками о крайнее бревно, сильным движением выбросила свое тело из воды. Последние вспышки заката окрасили ее блестящую кожу в цвет огня и бронзы.

Вот она стоит над рекой, прекрасная и чистая, словно только что отлитая из бронзы и даже не остывшая еще статуя. Кажется, что она только что вышла из огня и полна еще того жара, который сжигает все нечистое, что только посмеет коснуться горячего тела.

Поглядели бы теперь на нее те, кто говорит, что она некрасивая!

8

Анисья Васильевна ждала, когда сын скажет о своей любви. Признания этого, как девчонка, ждала с трепетом сердечным.

И дождалась.

Собираясь после работы домой, она мыла руки у крана. Все огородницы уже ушли, и она стояла одна среди необозримого зеленого разлива, вдыхая пряные запахи цветущих овощей и только что политой земли.