Малые войны 1920–1930-х годов

Само нанкинское правительство, раздираемое внутренней борьбой политических групп, представлявших интересы и влияния иностранных империалистов, все более наглядно выявляло свою истинную сущность — орудия империалистического господства в Китае.

В Жэхэ получилось то же самое, что и в Маньчжурии: большая часть местных китайских войск не была уничтожена и не вытеснена из провинции, и для них японцы вскоре нашли применение, превратив их в авангард своего наступления на Чахар.

Захват Жэхэ открыл японцам возможность немедленного вторжения в Северный Китай, с одной стороны, и в глубь Монголии — с другой. Японское наступление действительно [133] сразу же форсировалось в обоих направлениях под предлогом «нападения» китайских войск и обеспечения безопасности Маньчжоу-Го.

Еще в разгаре операции в Жэхэ Япония настойчиво требовала вывода китайских войск из Тяньцзиня. В середине апреля 1933 г. японцы, наступая на Шанхай-гуань, захватили северо-восточную часть провинции Хэбэй между Великой стеной, морем и р. Луаяхэ, где тотчас же было учреждено «независимое правительство». Японская авиация в это время бомбардировала тыл китайской армии и пункты у самого Бейпина.

Одновременно японские и японо-маньчжурские войска повели наступление в глубь Внутренней Монголии, заявив тотчас после захвата Жэхэ, что безопасность Маньчжурии и Жэхэ требует «умиротворения» соседней провинции Чахар и что население этой провинции жаждет «независимости» наподобие маньчжурской.

29 апреля 1933 г. японцами был занят важный чахарский центр — город Долон-нор. После короткого перерыва, в начале мая японцы возобновили наступление по всему фронту и через 10–15 дней овладели всей северной частью провинции Хэбэй. Авангард японской армии стоял под стенами Бейпина.

В Бейпин японские войска не вошли, но таково было своеобразие борьбы в Китае, что город, который был видимой целью японского наступления, в действительности уже находился под контролем японского гарнизона.

В то время как с севера шло интенсивное японское наступление, сопровождавшееся воздушными бомбардировками, а китайская армия несла тяжелые потери, японский гарнизон в Бейпине, расположенный в экстерриториальном «дипломатическом» квартале, беспрепятственно получал с востока по железной дороге крупные подкрепления и мог ударить в тыл китайским войскам. В Тяньцзине, до которого не докатилась волна японского наступления от Великой стены, тоже были сосредоточены крупные японские силы.

В разгаре наступления японского империализма на Северный Китай, в апреле 1933 г., местная гоминдановская [134] печать твердила, что «в первую очередь надо покончить дело с коммунистами». Председатель Исполнительного совета нанкинского правительства Ван Цзинвей заявил, что «искоренение коммунистических банд есть необходимое условие действительного оказания сопротивления японцам»{49}.

На самом деле все заявления гоминдановской верхушки о готовности обороняться против Японии в течение двух последних лет неизменно оказывались только прикрытием для усиления военных мероприятий против советского Китая. Саботируя и срывая оборону против японских захватчиков, нанкинское правительство вело борьбу с красными войсками{50}, организовав 4-й и 5-й походы против Красной армии, закончившиеся провалом.

В весенние месяцы 1933 г. в основном советском районе, в провинции Цзянси, красные войска одержали ряд побед, разгромив 9 гоминдановских дивизий, взяв десятки тысяч пленных и огромное количество оружия.

Япония хорошо понимала смысл действительной позиции гоминдановской реакции, поставленной между японской агрессией, с одной стороны, и революционным подъемом китайских масс, возглавляемых китайской компартией и Советским правительством Китая — с другой.

Гоминдановская реакция выжидала только подходящего момента для капитуляции перед Японией. 31 мая 1933 г. нанкинское правительство заключило с Японией перемирие, переговоры о котором в большой тайне начались еще с середины мая. По этому перемирию китайские войска были отведены за определенную демаркационную линию{51} с обязательством не выходить за обозначенные пределы и «воздерживаться от провокационных действий». Японские войска получили право контроля за выполнением [135] этого обязательства. Вся территория провинции Хэбэй к северу и северо-востоку от этой линии была объявлена «нейтральной зоной».

В результате японские империалисты добились:

1) фактического отказа нанкинского правительства от Маньчжурии;

2) господства над огромной территорией (18000 кв. миль), в которую имеют доступ японские, но не китайские войска;

3) контроля над стретегически важной железной дорогой Шанхай-гуань — Тяньцзинь — Бейпин — Калган.

Установив неоспоримую военную власть в Маньчжурии, Жэхэ и Чахаре, Япония превратила Северный Китай в сферу своего влияния и базу для дальнейшего распространения военного контроля над всем Китаем.