Малый ледниковый период. Как климат изменил историю, 1300–1850

Английские монархи династии Тюдоров правили тремя с лишним миллионами подданных, и их постоянно беспокоила угроза дефицита хлеба и голода. Англия была страной земледельцев, еле сводящих концы с концами, чьи орудия и способы обработки почвы мало изменились со времен Средневековья[101]. У властей было достаточно причин для беспокойства, поскольку урожайность была низкой. Даже на лучших землях два бушеля посеянной пшеницы, по объективным оценкам, должны были приносить от 8 до 10 бушелей урожая, что обеспечивало слишком небольшой запас прочности на случай недорода. «Хорошие» урожаи фермеры собирали примерно в 40 % случаев. Обычно за тремя-четырьмя благополучными годами следовали четыре плохих, пока погодные условия не менялись и не наступало улучшение[102]. Соответственно колебались и цены на еду. Подорожание сильнее всего било по бедноте и порождало в среде растущего городского населения глубокое недоверие к селянам. Во времена неурожаев и нехватки зерна ширились подозрения в сокрытии запасов. Проповедники со своих кафедр обличали спекулянтов словами из Книги Притчей Соломоновых: «Кто удерживает у себя хлеб, того клянет народ», – но без особого эффекта[103]. Англия, как и вся остальная Европа, по-прежнему не имела масштабной инфраструктуры для перевозки зерна из деревни в город или из одного региона в другой, чтобы решать локальные проблемы с продовольствием. Даже после окончания последнего массового голода на юге Англии в 1623 году угроза нехватки еды всегда маячила где-то рядом.

Места первых поселений европейцев в Северной Америке.

* * *

В молодых европейских колониях Северной Америки земледелие было столь же непростым занятием. Годичные кольца болотных кипарисов, растущих вдоль рек Блэк-уотер и Ноттоуэй на юго-востоке Вирджинии, помогают объяснить, почему большинство людей здесь говорят по-английски, а не по-испански[104]. Кипарисы хранят память о нескольких периодах сильных засух между 1560 и 1612 годами, когда европейцы селились вдоль побережья на территории Вирджинии и Каролины.

В 1565 году, в разгар чрезвычайно засушливого десятилетия, испанские колонисты обосновались в Санта-Элене на побережье Южной Каролины. Поселенцы с самого начала сталкивались с трудностями, а впоследствии не выдержали еще более сильной засухи 1587–1589 годов. Столица испанской Флориды была перенесена в Сент-Огастин. Эвакуация началась в то же время, когда британские переселенцы пытались основать колонию на острове Роанок в Северной Каролине. В последний раз британцы видели поселенцев Роанока 22 августа 1587 года, в разгар самого засушливого сезона за последние 800 лет. Уже тогда соседи поселенцев, коренные американцы, были обеспокоены плохим состоянием посевов. Засуха продолжалась еще два года и вызвала продовольственный кризис как среди местных индейцев-кроатоанов, так и среди колонистов. Поскольку последние в значительной степени зависели от кроатоанов, это должно было усугубить и без того серьезную нехватку пищи. Многие историки критикуют жителей Роанока за неумение планировать и недостаточное понимание того, как они собирались выживать при явном отсутствии интереса к ним со стороны Англии. Но засуха 1587–1589 годов разрушила бы любые, даже самые лучшие планы.

Еще севернее, в Джеймстауне, колонистов угораздило приплыть на континент в самое засушливое семилетие за 770 лет. Из 104 первых поселенцев, прибывших в 1607 году, спустя год остались в живых всего 38. Не менее 4 800 человек из 6000, приехавших в период между 1607 и 1625 годами, погибли, причем многие из них умерли от истощения в первые годы существования поселения. Как и их предшественники в Роаноке, колонисты должны были выживать за счет земледелия, а также торговли с индейцами и их подношений. Такой образ жизни делал колонии чрезвычайно уязвимыми в годы небывалой засухи. Люди также страдали от нехватки воды, когда резко снизился уровень рек. В архивных документах Джеймстауна можно найти множество упоминаний о грязной питьевой воде и болезнях, вызванных ее употреблением, особенно до 1613 года, когда засуха закончилась.

В 1600 году голод все еще был привычной угрозой для любого земледельца, будь то европейский крестьянин или английский колонист на побережье Северной Америки. Но аграрная революция уже делала свои первые шаги, подгоняемая взрывным ростом городов.

Часть третья Конец «изобильного мира»