Малый мир. Дон Камилло

Так бывает, когда они ездят компанией, особенно, если на грузовике. Тогда они сразу начинают кричать «деревенщина» вслед любому прохожему, того, кто потолще, обзывают «жиртрестом» или «сальным мешком», а что несут про девушек, вовсе передать нельзя.

Когда они доезжают до цели и выгружаются из кузова, начинается совершеннейший цирк. Они идут вперевалочку, сигарета, как приклеенная, в углу искривленного рта, на ходу они покачиваются в своих широких штанах, как будто трусят на лошади. Видок у них еще тот — то ли новозеландские моряки в увольнительной, то ли апаши из немого кино[27]. Они вваливаются в трактир, занимают самый большой стол, закатывают рукава, открывая бледные пледплечья со следами блошиных укусов, и начинают стучать кулаками по столу и орать, надрывая кишки. Кончается все тем, что на обратном пути они гоняются за каждой курицей, перебегающей им дорогу.

И вот однажды в воскресенье после обеда в городке появился грузовик, набитый красными из большого города, которые сопровождали какого-то важного типа из Федерации, собиравшегося выступить с речью перед мелкими землевладельцами. После выступления Пеппоне хотел доложить важному типу о местной обстановке, а городским сказал, что они могут отправляться в трактир в Молинетто, где их уже ждал бочонок игристого в знак гостеприимства местной ячейки.

Городских было человек тридцать, да еще пять-шесть девчонок, с ног до головы во всем красном. Они то и дело кричали: «Эй, Джиготто, сбрасывай!», и Джиготто вытаскивал сигарету изо рта и кидал ее девице, а та ловила ее на лету, жадно затягивалась и выпускала дым из всех отверстий головы, включая уши.

Они расположились на улице перед остерией и стали есть и петь. Пели они неплохо, особенно оперные партии. Потом пение им надоело, и они стали цепляться к прохожим. Когда на дороге показался дон Камилло на велосипеде, они ужасно развеселились и закричали:

— Гляньте-ка, гоночный поп!

Дон Камилло и ухом не повел, он проехал мимо ухмыляющихся рож невозмутимо, как танк. Однако, достигнув конца улицы, он не стал сворачивать в сторону дома, а развернулся и поехал обратно. Второе появление дона Камилло вызвало еще больший восторг, чем первое. Теперь уже все городские единодушно заорали ему вслед: «Давай, жиртрест, вперед!».

Дон Камилло не дрогнул, он проехал и даже глазом не моргнул. Естественно, что добравшись до противоположного края деревни, он должен был развернуться и поехать назад. Третье появление дона Камилло было незабываемым, городские от «жиртреста» перешли к «мешку» и не забыли уточнить, чем именно этот мешок набит.

Кто угодно на этом месте уже потерял бы терпение. Но только не дон Камилло, у которого были стальные нервы и железный самоконтроль.

— Если они думают, что смогут меня таким образом спровоцировать, они ошиблись адресом, — думал про себя дон Камилло. — Священник никогда не опустится до потасовки с захмелевшими посетителями питейных заведений. Священнику не пристало вести себя как пьяному портовому грузчику.

Поэтому он остановился, отшвырнул в сторону велосипед, схватил деревянный стол и одним движением вырвал его у них из-под рук, поднял его и опустил на них сверху, в самую гущу. А потом у него в руках оказалась скамейка, и он начал ею размахивать.

В этот-то момент и подошел Пеппоне, а с ним куча народа. Дон Камилло сразу успокоился и дал себя проводить до самого приходского дома. Его провожала специальная команда, потому что, когда городские вылезли из-под упавшего на них стола и прочухались от летающей скамейки, они заявили, что должны его немедленно повесить, и хуже всего вопили женщины.

— Хорошенькое дело, синьор священник, — упрекнул его Пеппоне на пороге приходского дома. — Я смотрю, политика вам все отченаши из головы вышибает.

А подоспевший к этому моменту важный тип из Федерации закричал:

— Да вы вообще штурмовик фашистский, а не священник.

Потом он оглядел необъятную фигуру дона Камилло и его огромные, как две тачки, ручищи и поправил.

— Не штурмовик, а целая боевая группа штурмиков!

* * *

Дон Камилло бросился на кровать. Потом встал, закрыл окно и дверь, задвинул засов, засунул голову под подушку. Все было напрасно. Его кто-то звал снизу, и голос был слышен отовсюду.

Тогда он встал и пошел к алтарю.

— Дон Камилло, тебе нечего Мне сказать?

Дон Камилло развел руками.

— Это произошло само собой, не по моей воле. Я специально, чтобы избежать эксцессов, во время выступления выехал из городка. Как я мог предположить, что они рассядутся как раз перед трактиром Молинетто. Если бы я знал, я бы до ночи гулял по полям.

— Но возвращаясь и проезжая мимо них второй раз, ты ведь знал уже, что они там сидят, — возразил Иисус. — Зачем же было возвращаться?

— Я забыл служебник в доме, где отсиживался во время выступления.

— Дон Камилло, не лги! — сурово сказал Христос. — Служебник был у тебя в кармане. Будешь отрицать?