Малыш 44

Его родители принялись готовить ужин, заворачивая фарш в капустные листья и выкладывая их рядком на противень. Голубцы получились похожими на распухшие отрубленные большие пальцы рук. Никто не проронил ни слова до тех пор, пока противень не оказался полон. Степан поинтересовался:

— Поужинаешь с нами?

Войдя вслед за матерью в гостиную, Лев увидел, что стол уже накрыт на троих.

— Вы ждете кого-то в гости?

— Да, Раису.

— Мою жену?

— Она должна прийти на ужин. Когда ты постучал в дверь, мы решили, что это она.

Анна поставила на стол четвертый прибор, пояснив:

— Она заходит к нам почти каждую неделю. Не хочет, чтобы ты знал, как одиноко ей ужинать в обществе радиоприемника. Мы к ней очень привязались.

Лев и впрямь никогда не возвращался домой к семи вечера. Правило долгого рабочего дня ввел Сталин, страдавший бессонницей, которому хватало четырех часов сна. Лев слыхал о том, что никто из членов Политбюро не мог уйти домой, пока в кабинете Сталина не гас свет, что обычно бывало лишь после полуночи. И хотя эти стандарты не распространялись на Лубянку, от них ожидали такого же самопожертвования. Немногие офицеры работали меньше десяти часов в день, пусть даже какую-то часть этого времени они вообще ничего не делали.

В прихожей раздался стук. Степан открыл дверь и впустил Раису. Так же, как и его родители, она очень удивилась, увидев Льва. Степан пояснил:

— Он работал неподалеку. Так что в кои-то веки мы сможем поужинать всей семьей.

Раиса расстегнула жакет, который Степан принял у нее. Она шагнула вперед, подошла ко Льву вплотную и оглядела его с головы до ног.

— Чья это одежда?

Лев мельком взглянул на свою рубашку и брюки — одежду, принадлежавшую расстрелянным мужчинам.

— Я одолжил ее — на работе.

Раиса подалась к нему и шепнула Льву на ухо.

— Рубашка воняет.

Лев направился в ванную. У дверей он оглянулся, глядя, как Раиса помогает его родителям накрыть на стол.

Лев вырос в квартире, где не было горячей воды. Когда он был маленьким, его родители жили вместе с дядей отца и его семьей. У них было всего две комнаты, по одной на каждое семейство. В квартире не было ни ванной, ни туалета, и жильцам приходилось пользоваться удобствами во дворе, а горячая вода там отсутствовала. По утрам в уборную выстраивалась длинная очередь, а зимой на головы им падал снег, пока они ждали. Отдельная ванная с горячей водой считалась невообразимой роскошью, несбыточной мечтой. Лев снял рубашку и вымылся по пояс. Закончив, он приоткрыл дверь и попросил у отца свежую сорочку. Хотя отец постарел и ссутулился — сборочный конвейер оставил на нем свое неизгладимое клеймо, как он оставлял свой след на снарядах, которые собирал, — стáтью он почти не уступал сыну, оставаясь таким же жилистым и широкоплечим. Так что рубашка отца пришлась Льву почти впору.

Переодевшись, Лев сел за стол. Пока в духовке поспевали голубцы, они приступили к закускам, соленым огурцам с грибами. На тарелку мать положила по прозрачному ломтику телячьего языка, приготовленного с душицей и залитого застывшим желатином, который полагалось есть с хреном. Угощение было исключительно щедрым. Глядя в свою тарелку, Лев не мог не думать о том, сколько же оно стоит. Чья смерть оплатила им душицу? И не был ли куплен вот этот кусочек языка гибелью Анатолия Бродского? Чувствуя, как его начинает подташнивать, он заметил:

— Теперь я понимаю, почему ты приходишь сюда каждую неделю.

Раиса улыбнулась.

— Да, они меня балуют. Я говорю им, что меня вполне устроит и каша, но…

В разговор вмешался Степан:

— Это всего лишь повод, чтобы побаловать самих себя.

Изо всех сил стараясь ничем не выдать своего волнения, Лев небрежно поинтересовался у жены:

— Ты пришла сюда прямо с работы?

— Да.

Это была ложь. Сначала она куда-то заходила с Иваном. Но, прежде чем Лев смог продолжить расспросы, Раиса поправилась:

— Нет, не так. Обычно я прихожу сюда сразу же после работы. Но сегодня у меня была назначена встреча, вот почему я немного задержалась.

— Встреча?

— Прием у врача.

Раиса улыбнулась.

— Я собиралась сказать тебе об этом, когда мы останемся одни, но, поскольку ты первый заговорил…

— Сказать мне о чем?

Анна встала.

— Хотите, чтобы мы ушли?

Лев жестом попросил мать вновь сесть за стол.

— Пожалуйста. У нас нет никаких секретов. Мы — одна семья.

— Я беременна.

20 февраля

Льву не спалось. Он лежал без сна, глядя в потолок и прислушиваясь к ровному дыханию жены, которая прижалась к нему не из какого-то чувства близости, а просто неловко повернувшись во сне. Она всегда спала очень чутко и беспокойно. Достаточная ли это причина, чтобы отречься от нее? Он знал, что да. Он даже знал, как это следует изложить в рапорте: «Не может спокойно отдохнуть и расслабиться, ей снятся кошмары: мою жену явно мучает какая-то тайна…»