Малыш на миллион (СИ)

— Ладно, снимай с нее все, — киваю на обмундирование. — И намордник надень.

— Зачем? — удивляется. — Она добрая. Без команды даже муху не обидит.

— Это животное. Я не один. С девушкой. Они пугливые, больших собак опасаются.

— Как скажешь.

Хамит цепляет намордник. Машу Серафиме, чтобы выбралась из машины. Она подходит к нам осторожно.

— Вот видишь? — показываю. — Это и есть бесполезная, в плане прибыли, — показываю на Марго. — Она. А не то, что ты подумала.

Серафима с опаской смотрит в сторону собаки, стоит так, что выглядывает из-за меня и ныряет за спину, когда собака переводит взгляд на нее.

— Вылезай, трусишка. Она добрая. Да, Хамит?

— Не бойтесь, девушка. Марго совсем не годится для боев. Команды знает, на этом все. Бесполезное вложение, — замечает Хамит. 

— Бесполезное? — подает голос Серафима. — Она вроде… Выглядит не больной.

— Она и не больная. Просто не годится для того, для чего ее заводили, — объясняет Хамит. — Ее родители хорошо себя показали, рвали…

Чувствую, как такие слова коробят Серафиму. Ее аж ведет! Даю хнак Хамиту, чтобы замолчал. Затыкается.

— И что мне с тобой делать? — спрашиваю у Марго, почесав за ухом.

— Оставьте, — просит Серафима. — Что за порода? Я такую не знаю. 

— Кане-корсо. Преданные, энергичные, дружелюбные, но за своих порвут.

— Мощная.

— Боишься еще, что ли? Хамит, сними с нее это, — показываю. — Нагрудник с шипами и прочее. Выглядит угрожающе. Покрасовалась, толку нет.

Показываю Серафима собаку. После пяти минут уговоров Серафима решается подойти ближе, разрешаю псине обнюхать ее ладонь, объясняю собаке, что это свои. Кажется, поняла.

— Жалко. Может, не будете от нее избавляться? — просит Серафима, заглянув в глаза. — Зачем усыплять такую красивую и абсолютно здоровую собаку? 

— Ты решила, будто я хочу ее усыпить? — удивляюсь. — Нет, я другое имел в виду. Избавиться, то есть снять с дрессировки, отдать кому-то. Собака дрессированная, охранник из нее отличный. Да и в целом… Она же хорошая же, Хамит?

— Ага, хорошая, — лыбится заводчик, пялясь при этом не на собаку, а на Серафиму.

— Слышь, кретин… Ты не туда смотришь! — цежу сквозь зубы.

Хамит, стушевавшись, отдергивает взгляд. В другой раз я бы на месте ему челюсть за такие взгляды поправил, но сейчас приказываю себе сдерживаться.

Сима вроде идет на контакт, не хочу спугнуть… Начну морды кулаками квасить, точно посчитает за психа бешеного, за изверга.

Чудом сдерживаюсь, ограничиваюсь лишь взглядом. Но Хамит вроде не дурак, ему и взгляда хватает. Он передает поводок мне в руку.

Веду собаку в сторону внедорожника.

— Что решили? — уточняет Серафима.

— Еще не знаю. Марго мне предана, команды исполняет.  Я бы ее себе оставил, но времени не так много. С такими собаками заниматься надо. Ежедневно час-полтора, как минимум. Давать бегать, прыгать, играть энергично.

— А сегодня она уже бегала?

— Нет еще.

— Может быть, погуляем? — предлагает Серафима. — Если у вас есть время, конечно.

— Есть.

Марго послушно занимает место на заднем сиденье у окна.

— Я могу ее оставить. Если хочешь. Но при одном условии.

— Какое? 

Серафима поворачивает голову в мою сторону.

До моих губ доносится ее горячее дыхание. Скулы сводит от желания впиться в эти губки.

Что с нее требовать взамен? Какое условие выставить?! Скажет, опять дашь на дашь, обидится. Может быть, иначе попробовать?

— Я оставлю. Но заниматься ею буду только с тобой. Идет?

— Но вы же не каждый день бываете в доме.

— Будет повод бывать чаще. Как думаешь?

Замираю.

Она — тоже.

Прячет взгляд. Но выдыхает:

— Хорошо.

— Тогда поехали в парк. Выгуляем нашу собаку.

Черт, красиво звучит слова “наша”!

Глава 32.1

Багратов

Марго дружелюбная и любопытная, совала свой нос всюду, в сторону других псин, в особенности! Те шарахались в сторону от массивной собаки. Здоровая вымахала, сорок пять кило! А дури в ней — раз в десять больше!

Мы выбрали уединенное место в парке, чтобы не пугать массивной псиной собачников, у которых питомцы размером с детскую варежку.

— Можешь с ней походить. Только предупреждаю. Эти собаки хорошо чувствуют, кто в доме главный. Нужно с ней жестко, авторитетно.

Осторожно снимаю с Марго намордник.

— Боже, вы даже с собакой жестите! А она милая и послушная, правда?

Марго обрадованно тявкает, словно соглашается со словами Серафимы. Передаю поводок Симе.

— Вперед.

Серафима немного страшилась в первый час прогулки, но сейчас осмелела и перенимает поводок. Марго вышагивает чинно и ровно метра два, а потом, увидев птичку какую-то, резко вырывается вперед.

— Оооой!

Поводок вырывается у Серафимы из рук.

— Отпускай, дуреха! Или она тебя по земле протащит!

Псина мчит вперед. Серафима растянулась на траве, носом вниз. Не удержался от смеха. Помог подняться, отряхнул травинки.

— Говорю же, жестко с ней надо. С собаками всегда так. Понимают только резкие команды. Марго! К ноге!

Кане-корсо мгновенно навострила уши, послушно затрусила назад. Ко мне.

— Видишь, как надо. Теперь ты.

— Марго сидеть.

Вместо того, чтобы сесть, псина развалилась брюхом кверху и задрала лапы.