Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса (СИ)

Машинально принимаю поздравления. Они будто сливаются в один синхронный звук. Мной овладевает странное чувство отрешенности, словно все происходит не со мной, пока я не вижу перед собой мужчину в возрасте. Эту стать нельзя ни с чем спутать. Военный! Как же они похожи с Димой! Разве что глаза у Волкова Игната Савельевича темнее, а черты лица — строже.

- Добро пожаловать в семью, девочка моя! – радушно произносит мужчина, останавливаясь так близко, что мне приходится голову запрокинуть. Даже хриплый голос Игната Савельевича безумно схож с Диминым. – Ну-ка, дай на тебя полюбоваться, красавица!

«Красавица…»

Улыбаюсь так, что глаза искрятся. Вот и Дима любит так меня называть.

Оценивает Игнат Савельевич отнюдь не оскорбительно - пристально, а смотрит так, как родители смотрят на любимое чадо. С неподдельной гордостью! Дед моего мужа чуть выше среднего роста, с волосами, в которых блестят нити серебристых прядей, с поразительно яркими для такого возраста живыми глазами. Игнат Савельевич, без сомнений, вызывает стойкое ощущение силы и авторитета.

от 23.10.22

Не зря генерал!

Когда Дима впервые признался, что его дед имеет столь высокое звание, у меня сердце в пятки укатилось. Все-таки боязно… Вдруг посчитает, что бесприданница не пара его единственному внуку?

Черты лица дедушки Димы строгие, но множество морщинок под глазами намекают, что мужчина любит посмеяться от души. Чувствуется в нем нечто такое… Сила духа и вековая мудрость.

Мужчина берет мою руку в свои узловатые пальцы и подносит к губам в галантном жесте. Мои щеки мгновенно алеют, что не остается не замеченным генералом Волковым.

— Брильянт! – делает вывод дедушка Димы и я с благодарной улыбкой принимаю его щедрый комплимент.

— Дима много о вас рассказывал, Игнат Савельевич, – подаю голос, ободрённая тем, как меня встретил дедушка Димы.

Мужчина по-отечески улыбается, от чего морщинки у глаз становятся глубже.

— Надеюсь, ничего плохого? – Игнат Савельевич поворачивается к Диме. Его глаза горят хитринкой, когда он обращается к внуку. - Все мне тот ремень не можешь забыть? А, Димка?

— Делать мне нечего, – усмехается Дима, складывая руки на широкой груди. – Не помню ничего такого.

По тому, как в глазах Димы сверкнули черти, понимаю, что ничего не забыто.

Интересно, что же такого натворил в детстве Дима? Должно быть, что-то очень серьезное. Более, чем уверена! Потому что сильный человек – такой, как Игнат Савельевич демонстрирует свою силу только в случае крайней необходимости. Тут же бросаюсь на защиту мужа.

— Нет-нет! Что вы! – кладу руку на плечо мужчины, заглядывая в глаза. - Игнат Савельевич, все только хорошее! Только хорошее!

Мужчина смеётся моей горячности, но по глазам вижу, что по нраву ему то, что за внука его вступилась. Легонько журит:

— Ну, что ты, девочка! Какой же я тебе Игнат Савельевич? Просто – дедушка. Дедушка… На душе становится так тепло, будто попробовала тягучий липовый мед, пропитанный солнцем и ароматом луговых цветов.

– Дед, ну хватит мою Алену смущать.

Не слышу, что отвечает дедушка Димы. Что-то очень похожее на «Ишь! Мою…» Почти над ухом звучит полный радости голос Ангелины:

– А вот и торт!

Машинально поворачиваюсь на голос подруги, когда в зал вкатывают на специальной тележке трёхъярусный торт.

Такой огромный!

– А где Мирьям? – спохватившись, крутит головой Садулаева Ангелина в поисках брюнетки. Удивленно пожимаю плечами. Куда это она подевалась? Не понимаю, как это Мира пропустила вынос торта? Столько споров было из-за него! В голове неожиданно всплывает фраза: «Знаю, была бы твоя воля, ты бы из торта выскочила для эффектности…» Переглядываемся с Ангелиной, должно быть, одновременно вспомнив этот разговор.

– Не может быть – шепчет Садулаева, комично широко раскрывая и без того огромные карие глаза.

– Да неее, - тяну я, и, совсем не уверенная в своих словах, добавляю, – не может быть… Ангелина, бочком-бочком, подходит поближе к торту и, наклонившись, убирает светлую прядь волос за ухо. Наклоняется так близко, что еще миллиметр и заденет щекой плотный слой крема на торте.

– Мира, - шепчет она с опаской, разглядывая узор крема на боку тора, - ты здесь? Не знаю даже, смеяться или плакать над ситуацией! Благо в это мгновение отчетливо слышу голос нашей пропажи. Ее чувственный глубокий тембр сложно спутать с чьим-либо.

– Ангелина, вот она! – указываю на Миру, которая стоит неподалёку от окна со своим мужем. Они беседуют с каким-то молодым мужчиной, похожим на спортсмена. Взгляд такой угрюмый – как у профессиональных боксеров. Его синие суровые глаза просто фантастически смотрятся на темной от природы коже. Когда он замечает рядом со мной Ангелину, случается что-то невероятное. Синие глаза неуловимо теплеют, становясь безобидными преданными глазами хаски.