Малыш от мажора

Оба одеты в дорогие и отлично сидящие на их спортивных прокачанных фигурах костюмы. А белоснежные рубашки что у одного, что у второго, расстегнуты на пару пуговиц. Галстуки благополучно исчезли, лишь только мы переступили через порог ресторана.

Выглядят настолько привлекательно, аж дух захватывает.

— Дежавю, Сонь, — говорит Полина и я соглашаюсь.

— Да. Поль, у меня тоже. Помнишь, вот точно так мы с тобой стояли когда-то перед входом в универ и смотрели на них? И тряслись как осиновые листы. Боялись, что после той драки, когда мы от них сбежали и ты двинула Матвея по голове своей сумочкой, в которой оказался камень, они убьют нас, и это мы еще легко отделаемся.

— Да, — кивает Полина, — а потом мы точно также стояли и недоумевали, как мы могли в них влюбиться. В этих красивых, но безмерно заносчивых и наглых мажоров.

Я хмыкаю.

— Что касается Никиты, он по-прежнему остался наглым и заносчивым. Не думаю, что обручальное кольцо на пальце его изменит, хоть и без сомнения очень ему идет.

— Да и Матвей не лучше. Все всегда должно быть по его. Упертый, что не сдвинешь. Только Сонь, я научилась обходить это. Секрет в том, чтобы согласиться с ним, а потом обнять и поцеловать. Сказать, как сильно я его люблю. Он сразу тает от этого и вот, я уже могу вить из него веревки.

— Как все, оказывается, просто.

— Да, учись, пока я жива.

На столь интересную тему мы могли бы болтать бесконечно, но тут наши мужчины подходят к нам и приходится прекратить разговор.

Матвей обнимает Полину собственническим жестом, сверкнув кольцом на безымянном пальце, а Никита точно также обнимает меня.

Мне кажется, если бы не Машуня в его руках, он бы прижал к себе меня всю. Но ему приходится сдерживаться, как и всегда теперь, когда наша малышка с нами. Как и вообще теперь всегда. Потому что даже если она не у кого-то из нас на руках, она все равно все время с нами, в нашей голове.

Дочка, ее потребности и желания в приоритете и у меня, и у Никиты. И я так счастлива наблюдать за тем, как его отцовские чувства, проявившись один раз, приобрели такой размах. Накрыли его с головой.

Я так рада, что мы перевернули исписанную не слишком ровным почерком страницу, и начали все с чистого листа.

Я счастлива, что мы смогли поговорить и понять друг друга.

Я счастлива просто потому, что я живу на свете и у меня есть самое главное в жизни, моя семья.

Никита

Никогда не думал, что смогу быть настолько счастлив, но это происходит. Соня, моя Соня со мной. Любит меня и согласна стать моей женой. Не просто согласна, а стала ею. Она простила меня, и она ни разу мне не изменяла. Маша только наша дочь, моя и ее. Я полюбил эту малышку с первого взгляда и в любом случае принял бы ее, но, черт, как же я рад, что она на самом деле моя. Они обе. Две мои самые родные девочки, которых я буду любить и оберегать всю мою жизнь.

»»» Это еще не конец, листаем дальше и читаем Эпилог»»»

Эпилог

Полтора года спустя

— Мама, папа, смотлите, как я умею!

— Маш, подожди секунду, я к тебе подойду, — кричит Никита, но дочка уже усаживается на горку и лихо скатывается с нее.

Разгон очень большой, она бы здорово пролетела вперед и плюхнулась на попу прямо в самую лужу, но Никита успевает подхватить ее в самый последний момент.

— Хулиганка какая, — шутливо ругает он, а Машуня заливается звонким смехом.

Эта кокетка очень довольна, что папа, бросив все, кинулся к ней, и она собирается продолжать в том же духе.

Вырывается из рук Никиты и снова несется на горку.

— Маш, опять? — закатывает он глаза.

— Дя! — звонко заявляет она.

Шустро забирается на горку и снова катится вниз.

— На площадке есть еще две горки, более безопасные и без всяких луж. Она специально выбрала ту, где ты будешь ее подхватывать, — ворчливо замечаю я.

— Ревнуешь? — смеется Никита и снова подхватывает дочку в последний момент, не давая упасть.

— Конечно, ревную. Этот ребенок вьет из тебя веревки, а ты во всем ей потакаешь.

— Я люблю ее. И тебя. Вас обеих. Сонь, не обижайся.

Никита притягивает к себе одной рукой и целует в висок. Но тут же отстраняется, чтобы снова подхватить Машуню и не дать ей свалиться в лужу в очередной раз.

— Надо бы дать ей разок скатиться самостоятельно и не поймать, — не отступаю я, — пусть плюхнется в лужу и тогда будет знать, как не слушать советов родителей.

— Да ладно, — смеется Никита, — успеет еще насидеться в лужах.

— Па, поси на касели!

Маша тянет Никиту за руку, и они идут к качелям.

— Маш, только не долго, ладно? — говорю я, — Полина только что звонила. Они с Максимкой и его папой скоро подойдут, и мы все вместе пойдем в детское кафе. Помнишь, мы договаривались?

— Дя! — кивает дочка и ловко забирается на сиденье.

— Папа, касяй!

Мы качаемся на качелях несколько минут, а потом я вижу, как у обочины тормозит новая роскошная машина Матвея.

Задняя дверца распахивается и из нее вылезает Полина. Разворачивается и на несколько секунд юркает обратно в машину.

Снова распрямляется, и теперь у нее на руках сидит очень красивый черноволосый мальчик.

— Вон они, приехали — говорю я, — все, идем встречать.