Малыш по контракту (СИ)

Черт подери, они делают это нарочно! Изолируют меня от Лили, держат в неведении. Поддержать в сложную минуту – это про нашу семью, но и носом ткнуть там, где ошибся, и жестко раскритиковать, заставить сожалеть – это все тоже про нас.

Мама с Тамарой уходят.

Хотят, чтобы я помучился! Наказывают за ошибки.

Заслуженно, да. Но я все равно хочу ее увидеть, увидеть свою Лилечку!

Глава 57

Ратмир

– Томка, сюда дуй! Живо! – командую в телефон спустя время.

– Рат, я не могу. Занята я, – отвечает шепотом.

– Чем ты занята можешь быть?

– А ты думаешь, у меня личной жизни нет, что ли?

– Какая еще личная? В другом городе. Только не говори, что ты Лилькиного мелкого брата от скуки раскрутить решила! Я же тебе задницу надеру!

– Ну и фантазия у тебя.

– У меня? Это ты хвасталась.

– Я просто так сказала, очень сильно узнать хотела, что стряслось.

– Значит, дуй ко мне. С инфой…

– С какой еще инфой? Шпиона во мне увидел, что ли?

– И самого лучшего. Еще и наилюбимейшего, – умасливаю похвалой лисицу, зная, как она начинает смущаться и улыбаться в такие моменты, буквально сияет.

– Ладно, я буду. Что узнать надо?

– Где Лиля. С ней все в порядке?

– Ой.

– Что?

– Ратмир, мне папа грозил уши оторвать! Он вообще жалеет, что меня с собой взял. Говорит, сую нос не в свое дело.

– Значит, так, Том. Это мое дело. Моя женщина. Мой ребенок… Удерживать информацию в тайне от меня – это неправильно!

– Да уж, стремно как-то. Но папа злится…

– Перестанет. Говори, где она.

– В родильном.

Закашливаюсь.

– Что?!

Какое родильное! Ей же еще не то, что это рано! Нет-нет… Не может быть!

– Тома, что стряслось?!

– На сохранении, то есть. Она была бледная, переживала, возле твоей палаты постоянно была. Родители настояли на проверке, у Лили тонус какой-то повышенный обнаружили.

– Где? Точно. В этой же больнице? Этаж… Палата! Не жмись, Томка! Ну же! – ору в трубку. – Сестра ты мне или кто?

– Ты меня самым большим, тупым и ржавым ножиком режешь! – темпераментно отвечает. – В общем, я скажу, но взамен…

– Проси, что угодно!

– Оооо… Я хочу… Хочу! – выдыхает она громко. – Нет, я так сразу не скажу! Можно я подумаю? Про запас отложу, можно?!

– Можно! Говори, ведьма, где моя Лиличка?!

Узнав этаж и номер палаты, встаю с кровати. Еще немного шатает от слабости. Неужели я так много крови потерял? Осторожно в коридор выглядываю. На диване Арман сидит, прикрыв глаза.

– Тебе выходить нельзя, – отвечает, даже не посмотрев в мою сторону.

– На шухере, что ли?

– Типа того.

– Шмотки мне нужны.

– А полежать?

– Успеется. Надо к Лиле.

– Меня попросили присмотреть за тобой.

– Тебе мой отец прямой указ, что ли?

– Так-то мне и мой батя даже не указ прямой, – ухмыляется. – Я ничего не видел! Шмотки в сумке, – выпинывает ногой сумку в мою сторону.

– Спасибо.

* * *

До нужной палаты добираюсь на одном упрямстве и чистом адреналине, не иначе. Слабостью расшатывает, сердце в груди маслает с трудом. Почти через каждую ступеньку отдохнуть хочется и привалиться к перилам.

Наконец, нужный мне этаж. Осторожно разглядываю снующих туда-сюда людей. Вроде никого особенного не заметил, своих точно не увидел. Палаты в этом крыле платные, Лилечку разместили в одноместную. Подойдя к двери, осторожно заглядываю через матовое стекло. Толком ничего не разглядеть.

Стучу.

Тишина в ответ.

Может быть, спит?

– Войдите…

Я, блять, не вхожу, но словно втекаю в палату, осторожно прикрыв за собой дверь и застываю.

Лиля, привстав с кровати, смотрит на меня, а я – на нее.

Просто смотрим. Молчим.

С худенького плеча слетает тонкая бретелька, я слежу за этим кратким мигом обнажения, заметив, как сильно начинает биться венка на тонкой, хрупкой шее Лили.

Подхожу к ней, каждый шаг с трудом дается. Лиля наблюдает молча, только из глаз слезинки срываются, до самого подбородка скатываются, застывая там прозрачными, дрожащими каплями.

– Я присяду. Можно?

Не дождавшись разрешения, опускаюсь на кровать, с глубоким выдохом. Лиля внезапно резко обнимает меня за шею, сдавив изо всех сил, и меня накрывает.

Резкая боль от слишком сильных и крепких объятий накатывает по всему телу, соревнуясь по силе с одуряюще жаркой волной облегчения. Лиля здесь, со мной.

– Как ты? – вырывается из меня с громким всхлипом.

Щеки обжигает.

– Все хорошо. Тонус небольшой, но твои родители перестраховались. Сказали, мне нужно побыть в тишине, спокойствии. Вдали от всех передряг и тревог.

– Прости меня. Я снова дров наломал. Прости… Не сдержался. Психанул как дурень.

Лиля отстраняется, вытирает слезы.

– Извини, тебе нельзя сейчас так крепко обниматься. Постой… Тебе сейчас вообще нельзя ничего подобного! Ратмир… Ты что вытворяешь?! Ты лежать должен.

– Полежу. Здесь можно? – осматриваю палату через мутную пелену влаги.

Слезу пустил, как девица. Вытираю глаза кулаками.

– Смотри, какое у тебя кресло широкое здесь. Просто випка! Разреши здесь остаться…

Голос севший от слез. Я расклеился рядом с Лилей, напустил эмоций, по ощущениям, как хлебный мякиш, замоченный в молоке. Не могу держать безразличное лицо, все переживания, любовь и боль, все опасения – наружу.

– Нет! – хмурится. – Тебе врачи точно не разрешат.

– А ты?