Малыш. Путешествие стипендиатов: [Романы]

«Наверное, захотел пить, — подумал Малыш, — ей-богу, глядя на него, мне тоже захотелось освежиться».

Наш герой свернул к реке и вдруг увидел, что, подвывая и повизгивая, пес бросился в воду.

Малыш, пораженный поведением собаки, в несколько прыжков оказался на берегу и уже собрался позвать Бека...

И тут в стремительно несущемся потоке он увидел ребенка. Пес схватил его зубами за одежду, вернее, за лохмотья. Но Дрик-си река своенравная, в ней полно водоворотов. Бёк пытался плыть к берегу... Но псу никак не удавалось приблизиться к берегу, ему мешал ребенок, судорожно вцепившийся в густую шерсть.

Плавать Малыш умел, читатель помнит, что Грип его научил. Не колеблясь, он уже начал снимать с себя курточку, но тут Бёк, сделав невероятное усилие, сумел выбраться на берег.

Малышу осталось лишь нагнуться и, ухватив ребенка за одежду, оттащить беднягу в безопасное место, пока пес с лаем отряхивался.

Это был мальчик лет шести-семи, не больше. Глаза его были закрыты, голова запрокинута, он потерял сознание...

Можете представить себе изумление Малыша, когда, откинув с лица мальчугана мокрые волосы, он взглянул на бледное лицо...

Это был тот самый мальчишка, которого две недели назад, на дороге к замку Трэлингер, граф Эштон так жестоко ударил кнутом и из-за жалости к которому юный грум навлек на себя массу неприятностей.

Наверное, в течение двух недель бедный мальчуган блуждал по дорогам, идя куда глаза глядят... Сегодня после полудня он добрался до этого места, до берега Дрикси... быть может, захотел напиться... поскользнулся... упал в воду, и его подхватило течением... и если бы не Бёк, с его инстинктом спасателя, несчастный вскоре захлебнулся бы и исчез в водовороте...

Прежде всего следовало вернуть его к жизни, и Малыш старался изо всех сил.

Несчастное, жалкое существо! Бледное личико, выступающие скулы, худенькое изможденное тельце красноречиво свидетельствовали о перенесенных страданиях — голоде, холоде, усталости. Живот ребенка на ощупь был дряблым, как пустой мешочек. Но как же привести мальчишку в сознание? Ага, надо освободить его от воды, которой он наглотался, давить ему на живот, вдыхать воздух через рот... Да-да... именно такая мысль пришла Малышу в голову... И через несколько мгновений ребенок вздохнул, открыл глаза, и губы его прошептали: «Хочу есть... хочу есть!»

«I am hungry!» — вот извечный крик ирландца; с ним он родится, с ним же сходит в могилу!

У малыша еще оставалось кое-что из продуктов, купленных в Дикс-Майлз-хаусе. Взяв немного хлеба и сала, он сделал несколько крошечных бутербродов и вложил ребенку между губ. Тот мгновенно, с дикой жадностью, попытался их проглотить единым духом. Если бы Малыш его не сдерживал, то он бы наверняка подавился. Пища втягивалась в него, как воздух в пустую бутылку, в которой создали вакуум.

И вот мальчуган уже приподнялся и, казалось, ожил. Он посмотрел на Малыша и, поколебавшись, прошептал, узнавая:

— Ты... ты?..

— Я... Ты меня помнишь?

— На дороге... уж не знаю когда...

— Я... я знаю... мой мальчик...

— О! Не оставляй меня!

— Нет... конечно нет!.. Я провожу тебя... Куда ты идешь?..

— Вперед... Я просто иду прямо...

— Где ты живешь?..

— Я не знаю... Нигде...

— Как же ты свалился в реку?.. Наверное, пить захотел?..

— Нет.

— Значит, поскользнулся?

— Я... я упал... нарочно!

— Нарочно?..

— Да... да... а теперь я больше не хочу... если ты будешь со мной...

— Буду... конечно, буду!

Глаза Малыша наполнились слезами. Это просто ужасно — желать смерти в семь лет!.. А виной всему отчаяние, толкнувшее этого мальчугана на смерть, отчаяние из-за нищеты, голода и обездоленности!..

Мальчик снова закрыл глаза. Малыш подумал, что сейчас не следует донимать его вопросами... Он все узнает позже. Впрочем, он и так знал его историю... Она одна у всех бедняков... да и у него самого... Правда, Малышу, наделенному незаурядной жизненной силой, никогда не приходила в голову мысль разделаться со своими несчастьями подобным образом!

Но следовало решить, что делать дальше. Мальчуган был не в состоянии проделать те несколько миль, что отделяли их от Вуд-сайда. Тащить его на себе Малыш не мог. Кроме того, начинало уже темнеть, и следовало в первую очередь позаботиться о ночлеге. Поблизости не было ни фермы, ни постоялого двора. По одну сторону дороги — длинная лента Дрикси, молчаливая, без единого суденышка. По другую, налево, насколько хватало взгляда, — угрюмая стена леса. Значит, ночевать придется прямо здесь, под каким-нибудь деревом, на подстилке из травы. В крайнем случае можно разжечь костер, набрав хвороста. На рассвете, когда к ребенку вернутся силы, они без труда доберутся до Вудсайда, а то и до Корка. На ужин продуктов хватит, да и на завтрак кое-что останется.

Мальчугана сморило от усталости, и Малыш взял его на руки. Перейдя через дорогу, он углубился в сумеречный лес и прошел шагов двадцать меж тех огромных вековых буков, что тысячами растут в этой части Ирландии.