Малышка

После того, как я получила диплом медицинской сестры, я прошла специальную подготовку по работе в операционно-перевязочном блоке, и меня перевели на должность «медсестра оперблока». Пару раз мне даже разрешали ассистировать. Это был второй выигранный бой в моей личной войне. В одиночестве я упрямо повторяла все действия, которые мне нужно выполнять во время операций. Хирургия — не самая предсказуемая область медицины, и бывает что-то идет не по плану. Но именно поэтому я и хотела довести типовые действия (подача инструмента, материалов, их обработка, помощь при эндоскопии и пр.) до автоматизма. Конечно, особенность хирургического отделения в частной клинике заключается в том, что пациенты здесь лежат с хорошим достатком (все-таки операция и наркоз — дело дорогое), да и набор операций нетиповой. Все они были плановыми (отделения экстренной помощи у нас нет), чаще диагностическими, не было ни ампутаций, ни реплантаций. Очень часто проходили косметологические операции, операции по колопроктологии, лапарокскопия и эндоскопия. Многих видов оперативного вмешательства я так и не увидела — их просто не проводили в частной больнице. Но зато на тех, что были, я не просто присутствовала и помогала, но настолько тщательно все запомнила и впитывала каждое слово врача, что сразу два хирурга отделения отметили мои способности и старательность, и просили работать с ними. Обычно у каждого хирурга есть любимая медсестра: с ней комфортно, удобно, и вместе получается работать как единый, слаженный механизм. И такая честь, оказанная мне, молоденькой девочке сразу после выпуска, стала третьей победой.

Сейчас я параллельно с работой готовилась к поступлению в медакадемию. Нет, мне недостаточно быть медсестрой. Я хочу стать тем человеком, который сам выберет себе ассистента. Теперь, с моими знаниями и навыками, поступить будет легче, но я, тем не менее, опять ходила к репетитору. Сертификат ЕГЭ действует 4 года, но за прошедшее время баллы, необходимые для поступления в медицинский вуз, снова выросли. Поэтому я решила сдавать экзамены по химии снова. Репетитор, пожилой мужчина, доцент кафедры биологии пединститута, был очень требовательным. А это именно то, что мне нужно.

Сегодня мы встречались в 11 утра. Я неторопливо собиралась, параллельно повторяя про себя формулы и проверяя правильность решения химических уравнений. Солнце ослепляло, проникая сквозь приоткрытое окно. Я потянулась, и накинула на голое тело легкий халат. Настроение зашкаливало, но только до тех пор, пока я не вышла на улицу. Сразу у подъезда, сидя в песке, истошно кричал чей-то ребенок, бабки на лавочке громко обсуждали «безответственную мамашу», какой-то мудак на синей «семерке» чуть не проехался мне по ногам, а на автобусной остановке меня начал осматривать маслеными глазками мужик в спортивном костюме. Помимо него на остановке стояла старушка, которая прохаживалась вдоль скамейки. Взгляд мужчины мне не нравился, и я уже подумывала, не пойти ли мне пока пешком, как у остановки резко, со свистом шин, притормозила большая черная машина с тонированными окнами. Из нее выпрыгнули несколько человек в камуфляже и масках, и повалили того самого мужика с маслеными глазами на грязный тротуар. Они что-то громко и грубо говорили ему, а я, оглянувшись на старушку, поняла, что только я одна испугалась: бабулька с интересом присматривалась, и даже комментировала происходящее. Но на нас никто не обращал внимание. Из черной машины вышли еще два мужчины: один в таком же камуфляже, только без маски, другой — в привычной для нас форме с погонами. Он подошел к уложенному на асфальт мужику, и, показывая ему какие-то бумаги, что-то негромко говорил. Старушка даже подошла поближе, чтобы услышать его монолог. До нас долетали отдельные слова: «задержаны по подозрению», «ваши права», «обыск». После того, как схваченный выслушал полицейского, он грубо выругался и начал пытаться вырваться.

Второй мужчина, вероятно, главный среди камуфляжных, равнодушно рассматривал задержанного, лежавшего на асфальте. Потом он жестом показал, чтобы того подняли на ноги. Наклонился к мужику в спортивном костюме, и что-то тихо сказал, от чего задержанный попытался попятиться, но уперся в стоящих позади камуфляжных. После мужчина без маски повернулся к нам, и я не смогла отвести взгляд от его лица: одновременно и красиво, и страшно. Правильные, даже красивые, черты в сочетании с холодностью и какой-то жестокостью. Он не хмурился, и не пытался делать страшное выражение лица, нет, он был абсолютно расслаблен, но выглядел при этом угрожающе. Это и пугало.

— Понятых ищи, — хрипло обратился он к следователю.

— А эти что? — не поднимая глаз от бумаг, спросил мужчина в форме.

— Бабка сойдет. Ищи второго.

— Их там как раз двое, — следователь что-то писал на форменном листе, положив его на папку, которую прижимал к капоту машины.

— Юра, — раздраженно сказал камуфляжный. — Думаешь, девке есть 18?