Малышка для рокеров (СИ)

С меня хватит! Пошел этот Тол к черту! Отныне мы коллеги и все! На метр его к себе не подпущу!

Отложив гитару, Тол встал и взял что-то с подоконника, но я уже не видела этого. Я зашагала в коридор, как вдруг он возник сзади. Хозяин квартиры слегка толкнул меня вперед, прижимая к стене всем своим телом. Я опомниться не успела, как он завел мои руки за спину, на уровне поясницы, защелкнув на мне наручники. Его губы коснулись моего уха, прикусив его. Если до этого я пыталась что-то выкрикивать и сопротивляться, то теперь просто задрожала и обмякла, ощущая, как его горячее дыхание «бежит» по уху и шее.

— Я сказал, что накажу тебя. Так что готовься. Тебе не сбежать от меня.

Глава 20. "Птичка в клетке"

Горячий торс Тола прижимался к моей спине, а его паховая область, облаченная лишь в тонкие шорты, терлась о мои ягодицы. От таких ощущений я хотела просто сжимать ноги, но это бы тут же выдало меня, так что приходилось терпеть. К тому же, видимо устраивая для меня еще одну ловушку, Тол поставил одну ногу аккурат между моими, так что сжатие могло вызвать совсем не тот эффект, которого я хотела. Особенно, если при этом музыкант поднимет коленку вверх…

Однако я кажется слишком долго прибывала в каком-то зомбированном блаженстве лишь от того, что Салтыков всего лишь прикусил мое ухо. В конце концов, этот мерзавец заковал меня в чертовы наручники! Что за игры такие?!

Спустя какое-то время я таки начала дергаться.

— Ты с ума что ли сошел?! Немедленно отпусти меня!

Но, естественно, Толу мои попытки вырваться были все равно, что бросок щебенкой в великана. То есть ничего, кроме смеха, мои потуги у солиста не вызвали. Он лишь сильнее навалился на меня, сжав закованные в наручники кисти одной рукой.

— А то что?

— А то…А то… А то я как закричу на всю квартиру! Соседи полицию вызовут и у тебя будут большие проблемы.

Не переставая смеяться, Тол вновь нагнулся к моему уху, и теперь говорил со мной низким, игривым и еле слышным голосом, погружая меня в новую пучину возбуждения.

— У нас, милая. Проблемы будут у нас. Потому что сюда, прежде всего, приедут не полицейские, а журналюги. И, так как не я тебя сюда затащил, а ты пришла добровольно, доказать, что кричала ты от удовольствия будет очень легко.

Черт! Твою мать! Ведь он прав! Но что же мне тогда делать?!

Я снова начала дергаться, но все было безуспешно, как вдруг… Тол неожиданно отпустил меня и даже отошел. Сначала мне показалось, что это какая-то очередная шутка, блеф. Именно поэтому я повернулась, чтобы понять, что же происходит, но именно этого и хотел солист «ДНК».

Стоило мне повернуться, как Тол присел передо мной и закинул меня к себе на плечо. Я брыкалась, даже пару раз ударила его по спине, но мы достаточно быстро добрались до кровати на втором этаже студии, на которую Тол небрежно швырнул меня, благо матрац оказался достаточно мягким.

— Эй! Я тебе мешок с картошкой что ли?! — возмутилась я, переворачиваясь с живота на спину.

Встав над кроватью, Тол с интересом разглядывал то, как я веду себя.

— Забавно. Раньше ты была такой тихой и стеснительной, а теперь вся такая строптивая, мне нравится… Так и назову твою песню: «Строптивая».

Я на секунду застыла, прекратив попытки скатить с кровати на пол.

— М-мою песню…?

Салтыков пожал плечами.

— А ты думаешь, я струны порвал, когда рыбу на них ловил?

Мои глаза широко раскрылись. То есть… То есть весь сегодняшний вечер Тол писал песню для меня и про меня? Именно поэтому он порвал струны и теперь я здесь… Я не могла описать, что чувствовала в тот момент, как вдруг телефон, торчащий в заднем кармане моих джинсов, зазвонил.

Нагнувшись, Тол вытащил его и глянул на меня.

— Тебе звонит Макс. Надо бы ответить.

Я встрепенулась, глядя на собеседника не из самой удобно позы.

— Не смей!

Но было уже поздно. Мужчина с легкостью смахнул на экране зеленую трубку и ответил товарищу по группе коротко и весьма информативно:

— Она занята.

Закончив разговор, Тол выключил звук на моем телефоне и убрал его куда подальше. Подойдя ближе к кровати, он склонился надо мной, облизнув мою шею, от чего я снова задрожала.

— А чего это ты так волнуешься из-за того, что Максу ответил я? Ревновать будет?

— Ага, как и твоя Карина! — из последних сил огрызнулась я, как вдруг говорящий схватил меня за шею, чтобы установить между нами зрительный контакт.

— Теперь никаких Максимов, никаких Антонов, никаких Карин. Только ты и я. Поняла?

С этими словами Тол снова бросил меня на кровать и тут же снова перевернул на живот. Я опомниться не успела, как он начал стаскивать с меня джинсы. Я не знаю, испугалась ли я, или уже втянулась в игру, но я окончательно перестала сопротивляться, отдаваясь потоку чувств, которые возникали в моей душе одно за другим. В тот момент я еще не совсем понимала, что значит сказанное Толом, потому так ничего и не ответила ему.

Джинсы слезли с меня, но не без труда, после чего музыкант тут же шлепнул меня по тому самому месту, из-за которого джинсы не хотели поддаваться. Я слегка вздрогнула, но скорее от неожиданности.