Малышка, пойдем со мной...

Джоани вошла в квартиру и, как и положено, в первую очередь поставила чайник. Пока чайник закипал, она зажгла сигарету и выглянула в окно. С минуты на минуту должна прийти Моника с Бетани. Теперь девочка, можно сказать, жила здесь. Это, однако, ускорило отъезд Джон-Джона, который на некоторое время перебрался к Сиппи.

Но ему все равно уезжать. В конце недели он въедет в новую квартиру. Честно говоря, он понимал стремление матери заботиться о ребенке, который, кроме нее, никому не нужен.

Джоани знала, почему сын не может смотреть на Бетани. После того, что он увидел на фотографиях, ей самой было трудно смотреть на ребенка. Знать, что Бетани отдала Киру в руки подонков, было для Джоани настоящей пыткой, и ей приходилось ежедневно пересиливать себя.

Кира хотела убежать из этого проклятого дома в Дептфорде, и даже после того как ее напичкали алкоголем, она старалась вырваться из грязных лап. Пиппи перед смертью все рассказал ее сыну.

Джоани гордилась тем, что Кира держалась до конца, хотя, несомненно, была очень напугана. Но такова была ее девочка, само упорство. Она не имела шансов выйти оттуда живой, и, видимо, понимала это.

Джоани на мгновение закрыла глаза и затянулась сигаретой.

Тело Киры было обнаружено именно там, где сказал Пиппи, и это стало для нее облегчением. По крайней мере она теперь может похоронить своего ребенка.

Бедная Кира оказалась в неудачном месте в неудачное время. Если бы она не встретила в тот день свою подружку, беды бы не случилось.

Но Джоани не могла винить Бетани. Ребенок был всего лишь жертвой, как и ее дочь. Девочка была слишком запугана, чтобы рассказать о насилиях, которым подвергалась. Теперь ей придется всю свою жизнь страдать от осознания того, что с ней произошло, но главное — что она, сама того не желая, сделала со своей лучшей подругой.

Уже одно это — немалое наказание.

Моника, по-прежнему не зная о том, что случилось, была рада передать надоевшую ей дочь Джоани. Разумеется, не за так.

Но даже не это волновало Джоани в тот момент.

Боль еще не прошла, чтобы спокойно проанализировать ситуацию. Но время залечит раны. Во всяком случае, она надеялась на это.

Джоани налила себе чай и плеснула в чашку виски. Она помирилась с Малышом Томми и надеялась вскоре обрести душевный покой. Если она сумеет протянуть еще несколько месяцев, она выберется из этой беспросветной ямы, в которую провалилась.

В шестнадцать двадцать из школы пришла Жанетта и направилась прямо в свою спальню, как уже завелось в последнее время.

Джоани последовала за ней и весело произнесла:

— Добрый день!

Жанетта мрачно ухмыльнулась.

— Я же была в школе, мама! Какой это добрый день?

Джоани засмеялась.

— Знаю, что в школе. Твоя учительница по-прежнему с удивлением звонит мне, когда ты бываешь на занятиях!

Еще полгода назад Жанетта обиделась бы на слова матери, расценив их как критику. Теперь же она улыбалась.

— Мне там действительно нравится, только не говори никому об этом!

— Не скажу. Выпьешь чашечку чая?

Жанетта ухмыльнулась.

— Пожалуй, нет, спасибо.

— У меня тоже так было, когда я носила тебя.

Жанетта, выкладывавшая на кровать содержимое школьной сумки, застыла как вкопанная.

— О, мама…

Она расплакалась; она не знала, как сообщить эту новость маме. Своей единственной любимой маме, силу чувств к которой она оценила лишь в последние несколько месяцев.

— Извини…

Джоани обняла свою дочь, радуясь возможности поднять дочери настроение, хоть немного успокоить ее.

— Сдюжим, милая. После того, чтó нам пришлось пережить, это не беда, разве не так?

Она крепко прижала к себе Жанетту, которая рыдала, чувствуя, как гора свалилась с ее плеч.

Господь добр. Джоани часто приходилось слышать это выражение. Но иногда Он в самом деле добр, только иногда.

Джон-Джон сидел в баре в Ферентари. Эта была настоящая дыра, заполненная шпаной и вульгарно раскрашенными женщинами.

Ди Бакстер разговаривал с одной из них, а Джон-Джон думал, когда же сказать ему, что это — переодетый мужчина. Однако Ди Бакстер слишком увлекся: видимо, он не заметил накладных грудей.

Михай и Петер были рядом. Джон-Джон улыбался им. Они получили по 5000 фунтов каждый. Эти деньги заплачены не зря. Ребята обставили дело так, что смерть Джозефа Томпсона зафиксировали следующими словами: «Скончался от побоев. Нападавший неизвестен».

Джон-Джон хотел, чтобы подонки, с которыми он бился в Англии, узнали о гибели Джозефа. Это — своего рода торжество справедливости, и он был благодарен Ди Бакстеру за то, что тот принял в этом деятельное участие.

Они пили весь вечер, однако Джон-Джон не чувствовал опьянения. Он был молчалив, но душа его ликовала.

Заказав еще один бокал виски «Шивас ригал», он одним залпом осушил его. Завтра же он отправится домой, Джоани, наверное, заждалась.

Петер налил ему еще.

— Твое здоровье, парень!

Михай засмеялся, поднял свой бокал и крикнул:

— Твое здоровье!

По какой-то причине они зациклились на этом тосте. Они были в приподнятом настроении, как и Ди Бакстер.