Малышкина и Карлос. Магические врата

– Ладно, только потом не нойте, если что. Я вас предупредил. Собираемся сегодня вечером в десять у профессора. Ну я пошел, Алис, проводи меня. – Он окинул подруг осуждающим взглядом и направился к двери.

– Мих, а ты сейчас куда? – крикнула ему в спину Алиса, прежде чем захлопнуть входную дверь.

Михаил обернулся и очень серьезно произнес:

– В преисподнюю.

Алиса медленно вернулась в свою комнату и, глядя Юле в глаза, укоризненно покачала головой…

Двадцать первого июня, ровно без пяти десять Алиса, Юля и Швыров стояли в похожем на вокзал вестибюле сталинской высотки на площади Восстания. Чем-то недовольный Швыр был спокоен, как пульс покойника. Это он сам о себе так сказал. Впрочем, он почему-то все время поправлял на голове желтую бейсболку с длинным, как лопасть весла, козырьком, причем без всякой на то необходимости. А девочек просто била нервная дрожь. Из-за этого они вели себя неадекватно, а в лифте начали глупо подхихикивать.

– Это у меня от волнения, – сообщила Юля в ответ на недовольный Михин взгляд.

– Успокойтесь, мэмз, служенье магии не терпит суеты, – процитировал Швыров тетку, когда они остановились перед профессорской дверью.

Девчонки сделали серьезные, торжественные лица, но как только взлохмаченный Серебряков возник перед ними на пороге своей квартиры, Алиса и Юля снова глупо засмеялись. Все-таки им было очень страшно.

– Это я такой смешной? – спросил немного растерянно профессор. Он с недоумением оглядел свой лучший черный костюм и сдержанных тонов галстук, которые надел по этому случаю.

– Ой, нет, что вы, Вилен Стальевич, – начала оправдываться Алиса, – просто смешинка в рот попала…

– Добро пожаловать, молодые люди. – Серебряков посторонился, пропуская гостей вперед.

Пройдя вслед за девочками в комнату, Швыр подумал, что квартира профессора Серебрякова сильно напоминает кунсткамеру Брюса: те же физические приборы, колбы, пробирки и реторты, только аппаратура у Серебрякова была современная. Хотя и старинные предметы тоже имелись – у окна стоял большой телескоп, инкрустированный золотом и перламутром. Наверное, лет триста-четыреста назад им пользовался какой-нибудь звездочет-астролог вроде Тихо Браге или Коперника.

Алиса сразу заметила, что орангутанг куда-то пропал. От него остался только пустой постамент, а черная мантия висела рядом на углу стеллажа. Зато в гостиной, в большом уютном кресле, поджав под себя ноги, с иголкой в руке сидела баба Ванда и пришивала светло-розовые кружева к рукавам странного покроя белой сорочки. Рядом с креслом стоял портняжный манекен с распятым на нем красным камзолом, украшенным серебряными галунами. На полу под манекеном, как двое часовых, стояла пара коричневых тупоносых башмаков с позолоченным пряжками и красными каблуками.

– Здорово, вот это памятник обувестроения! – восхитилась Алиса. – Они настоящие?

– Прикид и шузы из Камерного театра, – объяснила Ванда. – У меня клиентка служит там костюмершей. Мы тут с профессором прикинули на глаз размерчик, но, блин, слегка промахнулись. Ну очень большой размер получился…

Серебряков принялся с помощью хмурого Швыра освобождать длинный рабочий стол от книг и аппаратуры, а между делом продолжал рассказывать гостям о своей неудачной попытке восстановить скелет Брюса. Оказалось, что многих деталей не хватает: например, нет обеих ключиц, отсутствуют многие ребра, лучевые и плюсневые кости и прочая мелочовка, утерянная давным-давно во время эксгумации и многочисленных перевозок останков. Вот и пришлось укомплектовать человеческий скелет костями орангутанга. Поэтому Брюс будет выглядеть не совсем так, как при жизни, а станет гораздо более крупным.

– А я сразу удивилась: куда ваш Орангуташа подевался? – заметила Юля.

– И от камзола Брюсова мало что осталось, – продолжал профессор, – вот баба Ванда и приготовила для Якова Вилимовича обновку.

– Все вплоть до шейного платка по моде его времени сбацано, – довольная проделанной работой, сказала баба Ванда.

Алиса застыла перед портретом Брюса и загляделась на черную собачку у его ног.

– Ой, ну как все-таки Грызлов на свою бабушку похож! Просто одно лицо, то есть мордочка. Где-то он сейчас? Бедный, не кормлен, не поен. А вдруг мертверы на него опять напали?

Баба Ванда рассказала, что видела по телевизору репортаж, из которого следует, что домовой застрял в подземелье.

– Как застрял? – удивилась Юля. – Он же маленький!

– Был маленький, стал большой, – парировала баба Ванда, а про себя подумала, что это на него перстень так подействовал…

– Несчастный Разлай Макдональдович, – расстроилась Алиса, – надо его выручать!