Малышок

- Да, городишко! - усмехнулась Нина Павловна. - В нашем городе сейчас больше миллиона жителей. И все работают для фронта, чтобы скорее дать столько оружия, сколько нужно. Мой муж, Василий Федорович Галкин, пишет, что фронтовики крепко надеются на Урал, и мы оправдаем их надежду. - Она вздохнула. - Вот и Катя идет в цех. Такая слабенькая… Она долго болела, после того как Василий ушел на фронт…

- Я хотел в кухне умыться, а она запрещает! - вдруг проговорил Сева, который все утро хмуро, замкнуто переживал стычку с Катей и все же не мог сдержать жалобу. - У нас дома мраморный умывальник, а не то что жестяной. Подумаешь, хозяйка! Жалко ей!

Нина Павловна посмотрела на него серьезно.

- Значит, вы уже повздорили, - отметила она. - Этого нужно было ожидать. Катя - такая задира! Но знаешь что, Сева, не спеши составлять о ней мнение. Катя - не ангел. Она вспыльчивая, упрямая, как козленок, но я пристыжу ее за умывальник, и она непременно раскается. А вообще она великодушная, щедрая. Когда наш уличный комитет собирал теплые вещи для красноармейцев, она отнесла все лишнее, что было… и не только лишнее… - Она хотела еще что-то сказать, но оборвала себя: - А вот наш завод!

Тропинка обогнула холм, и внизу открылся пригород - несколько кварталов между шоссе и полотном железной дороги. За высоким забором стояли бок о бок три корпуса с круглыми крышами, как у вагонов. Над ними возвышалась наполовину выведенная толстая труба, похожая на обломок красного карандаша. Еще не было закончено и одноэтажное кирпичное здание, которое вытянулось вдоль больших корпусов. Приглядевшись, Костя увидел человечков, которые сновали между корпусами.

Из лесу выскочил паровоз, забежал на заводской двор, схватил три вагона, загудел и потащил их в лес, будто мамка повела ребят на прогулку.

- Завод маленький, - разочарованно пробормотал Сева. - В Каменке и то больше машиностроительный завод был… А что здесь делают?

- Конечно, наш завод не гигант, - ответила Нина Павловна с ноткой ревности в голосе, - но, уверяю тебя, он делает такую вещь, от которой не поздоровится фашистам.

Сева недоверчиво улыбнулся, а Костя подумал, что завод не чепуховый, и это было приятно.

НА ЖЕЛЕЗНОМ ЛИСТЕ

К заводским воротам шли мужчины, женщины, подростки. Некоторые здоровались с Ниной Павловной, говорили с ней о заводских новостях.

- Заготовки из Первоуральска пришли…

- Да, я видела, как паровоз забирал порожняк.

- Нам еще станков дали. Ничего станки, годящие…

Это сказал высокий и полный старик, которого Костя сразу узнал и вспомнил его фамилию, имя и отчество - Бабин Герасим Иванович, - так как память у него была хорошая.

Старик, конечно, был старый, но в то же время как будто и молодой. На круглой голове задорно сидела маленькая кепка, замасленная, как блин. Усы и брови были белые, а глаза - шарики из черного стекла - прятались в смеющихся морщинках.

Он, кажется, тоже узнал Костю.

- Возьмите этих мальчиков в молодежный цех, Герасим Иванович, - сказала Нина Павловна. - У вас они быстро привыкнут к делу и не разбалуются. Они живут на квартире у матери моего Васи.

- Я бы взял, да с галчатами просто беда: ломают инструмент почем зря, - шутливо ответил Бабин и уже серьезно добавил: - Что будем делать, Нина, ума не приложу! Станков нам набросали - не пройдешь, а инструмента нету. Ни тебе резцов, ни фрезов. Ключа пустякового и то не имеется. Пока новую инструменталку пустим, сиди, как без рук, а директор программу требует, спуску не дает…

- У каждого своя забота, - заметила Нина Павловна. - В термическом цехе монтаж затягивается, хоть плачь.

- Чего там плакать! - успокоил ее старик. - За месяц завод наладили. Не узнал бы твой Василий этого места. Была мастерская, а раз-два - стал завод… Еще и не то будет.

Вахтер широко распахнул ворота. На улицу выкатил трактор-тягач. Он тащил большой грохочущий, скрежещущий по мостовой железный лист.

На листе, как на подносе, держась друг за друга, стояли три паренька и радовались шумной поездке.

- Куда? Куда подались, галчата? - крикнул Бабин.

- Начальник цеха послал на заводской разъезд, - ответил паренек постарше. - Эвакуированный инструмент собирать.

- Стой! - завопил Бабин.

И шофер сразу остановил тягач.

Старик схватил Костю и Севу за руки, перебежал с ними на железный лист и сказал Нине Павловне:

- Будь добра, передай Тимошенко, что я на разъезд с ребятами подался, а то нахватают мамины дети пустяков… Шофер, подкинь газку! Держись!

Все, кто был на листе, уцепились за Бабина. Лист дернулся, загрохотал, заскрежетал. Бабин махнул кепкой смеющейся Нине Павловне, для задору надел кепку уже козырьком назад и - вот честное слово, если не верите! - быстро забил чечетку.

- Уж если мастер Бабин за что зацепился, так не отпустит! - крикнул Герасим Иванович. - Правда, орел? - И он встряхнул Костю.

Сосновая роща осталась позади. Тягач выехал к полотну железной дороги и свернул на пустырь. Костя почувствовал, что рука Бабина, лежавшая у него на плече, отяжелела. Он поднял глаза и увидел, что от недавней веселости не осталось и следа - мастер нахмурился.