Малышок

- А мне ничего не написал, - произнесла Нина Павловна с укором и жалобой. - Хотя… может быть, каждая минута была Дорога… Иначе он, конечно, написал бы… - Она глубоко вздохнула и озабоченно добавила: - Наверное, все лицо заплакала. Аорошо, это электричество еще не горит, она не увидит… Она там плачет, а я здесь… отсиживаюсь! Зайди в гостиную, Костя, а то мне с нею так тяжело… - Она закончила горячим шепотом: - Ведь мне надо, надо надеяться, а я, кажется, не могу… Сразу все так случилось… Где Василий? Что с ним? Если дивизия вышла из окружения, то, может быть, и его отряд пробился?…

Дверь за нею закрылась.

ГОЛОС НАДЕЖДЫ

Когда Костя вернулся в гостиную, он услышал оживленный голос Нины Павловны и с трудом разглядел, что Нина Павловна и Катя, обнявшись, сидят на диване.

- Какая ты глупенькая, какой ты ребенок, Катя! - говорила Нина Павловна. - Откуда ты набралась таких ужасов? Неужели ты не помнишь, какой папа? Ты ведь помнишь? У тебя есть его портреты…

- Я… я их давно спрятала, - призналась Катя. - Я боялась на них смотреть. Но все равно я помню… Хорошо помню!

- Высокий, да? Широкоплечий, - подсказала ей Нина Павловна. - Лицо узкое, тонкое, умное, лоб широкий, а глаза такие же, как у тебя.

- Нет, у него темнее, - поправила Катя.

- Ну, разве чуть темнее, но все равно синие-синие… А каким ты его помнишь: хмурым, сердитым?

- Нет, что ты! - возразила Катя. - Он был всегда такой добрый, веселый…

«Митрия манси Веселым Митрием звали», - подумал Костя, сидевший на медвежьей шкуре.

- А помнишь, какой он был сильный?

- Сильнее никого не было! - с гордостью сказала Катя.

- Он на медведя ходил чуть ли не с голыми руками, с одним ножом… А как он бегал на лыжах, как плавал!… Помнишь, он нес тебя с прогулки на плече от самого Красного бора, а потом смеялся и говорил, что его плечу чего-то недостает.

«И Митрий на медведя с ножом ходил… А на лыжах лучше всех бегал», - подумал Костя.

- Ты все, все вспомни! - говорила Нина Павловна. - Ты вспомни и подумай: разве с таким человеком могло случиться то, чего ты так боишься? Кто был смелее, отважнее твоего отца? Кто был таким ловким?

- Никто! - твердо сказала Катя.

«Митрий к дикому козлу на сажень подходил», - подумал Костя с грустной улыбкой.

- Как же ты можешь думать, что с ним что-нибудь случилось, глупенькая моя!

- Нет, я тоже думаю, что с ним ничего не случилось! - воскликнула Катя. - Это я только тогда думала, когда оставалась совсем одна. Нет, с ним ничего не случилось! И знаешь, почему еще я так думаю? Вот я тебе все искренне скажу. Если с ним… что-нибудь случилось, то мне нужно умереть, а я не представляю, как можно умереть. И вот я чувствую, понимаешь, все время чувствую, что не умру… Значит, папа наверное жив. - Она помолчала и шепнула: - Только если с ним все-таки… что-нибудь случится, тогда я непременно умру, вот увидишь… Зачем мне тогда жить!…

- Если ты еще повторишь это глупое слово, я рассержусь! -строго остановила ее Нина Павловна. - Что это за мысли! Я не думала, что ты такая малодушная! Хотя нет, я знаю, я хорошо знаю, откуда у тебя такие мысли. Ты со своим горем забилась в уголок. Ты думала, что этим все кончилось, вся жизнь кончилась. А ты представь, ты на одну минутку представь: вот к тебе пришли все те женщины, которые потеряли на войне своих родных, любимых людей - мужей, отцов, братьев, сыновей… Они пришли к тебе с заводов, из учреждений, из колхозов, со всей страны и спрашивают: «Что нам делать, Катя? Научи нас, как нам жить дальше». А ты говоришь им…

- Нина… - жалобно шепнула Катя.

- Нет, слушай, - с болью продолжала Нина Павловна. - А ты им говоришь: «Больше незачем жить, работать, бороться. Это нужно было делать, пока на фронте были ваши родные люди. А теперь это не нужно. Вам незачем жить, вы должны умереть… Какое вам дело до тех, кто остался на фронте!…»

- Нет, нет! - горячо ответила Катя. - Зачем ты так… Это я только для себя решила… для себя одной… что я не буду жить, не смогу жить, Ниночка…

- А разве те женщины решают не каждая для себя? - проговорила Нина Павловна. - Только они решают правильно - они остаются жить и работают еще больше, чем работали раньше, потому что на фронте миллионы родных людей. Они такие близкие, такие дорогие, эти люди, каждый из них - свой, любимый человек, как бы его ни звали! Разве можно его бросить, оставить без помощи? Нет, стыдно тому, кто опустит руки, кто забудет о миллионах родных людей… Еще больше работать, еще больше делать для фронта!

- И ты тоже… ты тоже потому так много работаешь, что думаешь - папа… погиб?… Да? - со страхом спросила Катя.

- Нет! - твердо ответила Нина Павловна. - Забудь это слово. Василий не мог погибнуть! Я тебе объяснила, почему он не мог погибнуть. Такие люди не погибают. И чем больше я работаю, тем крепче верю - он жив и будет жить.