Мама!!!

Саша вспоминала этот случай и жалела Аньку. Хотела даже погладить ее по плечу, но снова осеклась. Анька продолжала рыдать. Чтобы никто не услышал, она вжалась лицом в свое плечо и зычно в него ревела. Саша сидела преданно рядом.

– Эй, а ведь не пахнет! – поняла вдруг Саша.

– Чем не пахнет? – нормальным голосом, будто и не было у нее никаких слез, спросила Анька.

– Ну как, чем? Уже бы пахло. Ты это… трусы проверь.

Анька глупо спросила:

– Как?

– Как-как? Руку сунь!

– Ты сунь. Я боюсь, – неожиданно призналась Анька.

– Сама суй, твои трусы. Я тоже боюсь. Вдруг у нас воды нет, как потом мыть?

– Отвернись, – не то рявкнула, не то тявкнула Анька.

– Да тут не видно ничего! – возмутилась Саша.

– Отвернись! – сказала Анька, срываясь на писк от беспомощности.

Саша спустилась на пару ступенек.

– Далеко не уходи! – заволновалась Анька.

Она всё же засунула руку в трусы, высунула, нащупала Сашино плечо и шепотом сообщила ей на ушко:

– Показалось. Не обкакалась!

– Я же говорю, не пахнет. Когда ты в прошлый раз в садике обкакалась, так пахло!

– Да кто обкакался-то? Сама и обкакалась!

Они осторожно добежали до второго этажа и заскочили в освещенный коридор. Здесь тоже горела только одна лампочка, на удивление, прозрачная, не окрашенная, освещая только половину коридора. Они остановились отдышаться.

– Но я всё равно хочу какать, – запищала снова Анька.

Саша задумалась. Они стояли под дверью Светки Пащенко. Та жила с мамой и иногда с бабушкой здесь, в 201-й квартире. Саша забарабанила в дверь.

– Открой, это я!

Никто не открывал.

– Света, это я! – Саша уже развернулась к двери спиной и стучала теперь ногами. За дверью послышались шаги и взрослый голос:

– Кто там?

– Это Саша. А Свету можно?

– Светы нет.

– А где она?

– Петух жареный тебя с твоей Светой клюнул, носитесь весь день, спать не даете. В соседнюю комнату стучи, – послышалось из-за двери.

Это точно не был голос Светиной мамы, которая никогда так и не говорила. Точно, не та квартира. Саша побежала в 201-ю. Постучала три раза по три – никого.

– Я уже не могу, пошли на лестницу, – заныла Анька.

– Там он спускается!

– Я сейчас по правде обкакаюсь, – заплакала Анька.

– Подь ты к шуту! – простонала Саша, подражая своей бабушке, которая всегда так говорила, если раздражалась или уставала слушать одно и то же.

– Ты на козырек залезешь? – Саша придумала, где Аньке покакать. Туда можно было выбраться через окно между первым и вторым этажами.

– Залезу-у-у-у, – рыдала Анька, теперь готовая лезть куда угодно, только бы быстрее.

Саша помчалась по коридору. Светлую половину пробежала одна, на темной дождалась зареванную Аньку и взяла ее в темноте за руку. Они выскочили на площадку между вторым и первым этажами и подтянулись на подоконник межэтажного окна. Хорошо, что стекло в нем было аккуратно вырезано: самим им окно не открыть, а в разбитое лезть больно. Они сначала хотели спрыгнуть с подоконника на козырек, но побоялись.

– Высоко-о-о-о-о! – протянула Анька, как будто забыв, зачем сюда пришла.

– Надо сесть и потом осторожно слезть ногами вниз.

– А ты слазила? – недоверчиво спросила Анька, она уже совсем не плакала.

– Нет, не слезала. Но видела, как другие слезают.

– Прыгать-то надо. Прыгать-то.

Саша молчала. Она вдруг совершенно ясно поняла, что никогда не сможет прыгнуть с этого подоконника. И, значит, все ее подбадривания Аньки, держание за руки, предложение прыгнуть на «раз! два! три!» будут нечестными. Анька смелая, Анька прыгнет. А она, Саша, останется наверху.

– Давай! Раз! Два! Три! – закричала первой Анька и выпустила Сашину руку.

Саша зажмурилась и не думала прыгать. Она представила, как откроет сейчас глаза, увидит Аньку одну на крыше, и их дружба навсегда закончится – Анька не простит. Саша не сможет больше приходить к Аньке в гости, тетя Лена не будет учить их делать аппликации, рисовать на вощеных листах и складывать из бумаги разных зверей. Дядя Валя не станет катать Сашу на велосипеде, а Анькина бабушка Клава не возьмет ее с собой на дачу. И Анькины родители, такие дружные, надежные, счастливые, никогда больше не придут к ним с мамой в гости.

– Надо прыгать, – подумала Саша и открыла глаза, чтобы взять Аньку за руку и спрыгнуть. Но та тоже сидела. И тоже зажмурилась. Наверное, тоже думала, что Саша никогда больше не придет к ней в гости.