Мама

Выходили быстро и молча. Деревья, что росли в стороне от дороги, назвать лесом, даже перелеском, можно было очень с большой натяжкой, но хоть какая-то возможность скрыться за ними от стрелявших в машину была.

– Если их будет много, – шепотом распоряжался на ходу Слава, – быстро уходим. Жанна, прикрываешь ты, у тебя автомат.

– А если не много?

– Если один, то я ножом сниму. Кто его знает, сколько их здесь всего. Так зачем шуметь?

– А если, скажем, двое или трое?

– Тогда по обстоятельствам. Если что, перестреляем – и все.

Когда деревья скрыли от них машину, Слава остановился:

– Все, тишина.

3

– Что здесь происходит? – Разбуженный треском пулемета сержант был зол настолько, что Фрэнк грешным делом подумал, к чему бы это? Уж не девки ли сержанту снились?

– На нас шла машина, сэр, – доложил Джонни. – Канеган велел открыть огонь на поражение.

– Правильно велел, – проворчал сержант. – Где машина?

– Ее с первой очереди на обочину вынесло, сэр, – включился в разговор Френсис. – Причем неудачно. Там кусты от дороги почти. Не видать ни хрена. Информацией о нанесенных повреждениях, состоянии и численности противника не располагаем.

Сержант покачался с носка на пятку и обратно. Выглянул на дорогу, замер, прислушиваясь. Наконец повернулся к пятерым десантникам, что стояли перед ним сейчас в полном составе.

– Ты, – сержант выкинул вперед указательный палец. – Возьмешь Блейка и Хиггенса – и к машине. Если там кто живой есть, по возможности взять живым. Но если что не так пойдет, сразу стрелять на поражение. Мне жертвы не нужны. Все ясно?

– Так точно, сэр!

– Выполняйте.

Фрэнк кивнул, махнул рукой двоим десантникам, и все трое, спустившись в сторону от дороги, скрылись за деревьями.

– А мы, сэр? – тихо спросил Джонни.

– А мы ждем, – сухо ответил сержант. – Я и Ричардсон здесь, а ты, сынок, топай к пулемету.

4

– Смотри, Фрэнки, вон тачка.

Десантники вскинули автоматы. В мгновение ока окружили машину.

– Тут никого нет. – Хиггенс опустил автомат и хлопнул дверцей.

– Ты удивительно догадлив, – зло процедил Фрэнк.

Отсутствие видимого противника злило. Всегда легко воевать лицом к лицу, но воевать с сумасшедшими дикарями, прячущимися в лесу, воевать с кустами и деревьями Канеган не любил. Такой войны он не понимал и побаивался.

– Фрэнки, в лес идти надо, – предложил Блэйк. – На дорогу никто не выходил, значит, по кустам сидят.

– Умный, да? – огрызнулся Френсис. – Вот ты первым и иди.

Блэйк посмотрел на Канегана, тот был зол и серьезен, перевел взгляд на Хиггенса, но поддержки не нашел. Вздохнув тяжело, пошел к кустам. Фрэнк кивнул Хиггенсу и, как только тот двинулся с места, сам направился к деревьям.

«Двери на распашку все четыре были, – запоздало подумалось ему. – Значит, выходит, что их четверо. А нас трое».

Впереди всхлипнуло громко и обиженно, затрещало, шлепнулось. Там был Блэйк! В следующее мгновение вперед дернулся Хиггенс, а еще через долю секунды стрекотнула автоматная очередь, и Хиггенс на его глазах кувырнулся и полетел вперед уже мертвым. Канеган дернулся в сторону. Вскидывая автомат и силясь понять, какие кусты плюются огнем, он уже падал на землю, когда его достала вторая очередь. Боль рванула невыносимо. Дернула грудь, затем еще и еще раз. И следом за болью нахлынула тьма.

5

Славе повезло. Мужик с автоматом прошел в нескольких шагах от кустов, в которых он засел. Прошел с упертым фанатизмом боящегося, но прущего против страха человека. «Тоже мне солдат», – мысленно усмехнулся Вячеслав. Он тихо поднялся из кустов, быстро обхватил сзади мужика и резко полоснул ножом по горлу.

Мужик, видимо, хотел крикнуть, но последний крик его захлебнулся, и получилось лишь невнятное, по-детски обиженное какое-то всхлипывание. Кровь хлынула, как из пробитого бурдюка. Мужик повалился на землю, ломая кусты. Со стороны дороги послышался треск веток – видимо, там что-то услышали.

Слава присел обратно, и тут же ударила автоматная очередь. Треск веток, удар и снова треск автомата. И тишина.

– Круто ты их, – раздался где-то в стороне голос Анри. – Браво, Жанчик.

Треснула еще одна очередь.

– С ума сошла?! – возмущенно вскрикнул француз.

– Никогда не называй меня «Жанчик»! Ясно? – спокойно вопросила Жанна с другой стороны.

«Тряхнутая баба, – подумалось Славе, – все бабы тряхнутые». Он лежал на земле в кустах, и вставать не хотелось. Со стороны затрещали ветки, сверху возникла физиономия сутенера:

– Эй, беспредельщик, ты жив?

– Жив, – отозвался Слава.

– А чего тогда разлегся? Вставай.

Вячеслав поднялся. Три трупа лежали рядом в паре шагов от него в нелепых позах. Если откинуть мысли о том, что смерть – это страшно само по себе, то в том, как она раскидывается телами, можно найти много забавного.

Француз, по всей видимости, уловил его мысли, потому как заговорил с улыбкой: