Мама Белла

Любопытен документ, отражающий государственный надзор за качеством воспитания и обучения. Всем выпускницам 1-й женской гимназии выдавалась памятка "О правах и обязанностях домашних наставниц и учительниц" (1912 год). Один из ее пунктов гласит: "По окончании каждого года занятий воспитанием детей в частном доме наставница или учительница обязана предъявлять директору училища отчет о своих занятиях и одобрительные о себе свидетельства от уездного предводителя дворянства и от лиц, у коих будет исполнять обязанности своего звания..." И далее: если точно будет соблюдать эти и другие правила, то "получит право, по выслуге в семь званий не менее 20 лет, воспользоваться пенсией или вступить в дом призренных бедных девиц благородного звания на казенное содержание, преимущественно перед теми, кои образованием детей не занимались". Под этим текстом стоит около двадцати подписей разных государственных чинов. Несомненно, что у человека должны быть твердые, именно твердые гарантии на благополучное будущее!

Еще один документ, и хочется привести его в полном объеме, но он очень длинный. Хочется, читатель, чтобы вы вслушались в музыку слов, в которых глубочайшее уважение к учителю, его нелегкому труду. Ограничимся двумя существенными отрывками: "Многоуважаемая Клавдия Петровна! Сегодня, 12 февраля 1911 года, исполнилось двадцать пять лет беспрерывной и усердной службы Вашей в должности учительницы Чебоксарского городского женского училища. Чебоксарская городская управа, глубоко сочувствуя успехам народного образования и сознавая всю трудность учительской службы, сочла для себя нравственной обязанностью доложить о Вашей продолжительной педагогической деятельности Думскому Собранию, которое, ценя долгую службу и признавая Ваши труды по образованию детей жителей города Чебоксары полезными и плодотворными, единогласно постановило выразить Вам искреннюю признательность и назначить единовременную награду в СТО рублей... Желаем Вам сил и бодрости для дальнейшего продолжения учительской службы в нашем городе. Чебоксарский городской голова. Секретарь".

Знаете, не довелось мне слышать, чтобы в наше время высокий чин, городская или районная Думы хотя бы беглым простым словом отметили труд рядового учителя. Все увлеклись политикой, деньгами, а о простом человеке --о "нравственной обязанности" -- забыли.

Прочитываешь эти ветхие документы канувшей в Лету эпохи, и становится безотчетно грустно.

МЫ -- СОВЕТСКИЕ?

Намеревался я сначала написать очерк под названием "Мы, русские". Года полтора-два хотел и -- раздумал. А готовился, к слову сказать, долго и тщательно: выискивал в ученых и не очень ученых книгах все, что касается русских, несколько раз брался со всей решимостью и азартом за очерк, но дело все как-то не шло, рассыпалось у фундамента. А потом и вовсе разлетелось в прах.

Многое понятно, какие мы, русские, в Киевской Руси. Как звездочка в небе, перед нами русский, пришедший жительствовать на новую, неприветливую планету -- Сибирь. Ясен русский, семьдесят лет мечтавший от чистого сердца об огненных сполохах мировой соцреволюции. Обо всем этом написано, нарисовано, отснято, сказано, проболтано, отсмеяно, отплакано много-многажды. А современный русский, русский последних угольков-лет догорающего в противоречиях 20-го века -- кто он и что он?

Однажды, недавно, меня так и обожгла внезапная и какая-то выпяченно-наглая мысль: "А остались ли на свете мы, русские?"

Вот так вопрос! Я долго не мог на него ответить.

Рассуждал так: любая нация определяется и фиксируется в человеческом сообществе устойчивыми чертами: обычаев, языка, темперамента, мировоззрения... и даже чудинок, над которыми, как правило, подтрунивает весь мир. Бросишь общий взгляд на современных русских -- и неожиданно увидишь и поймешь, что наши высекавшиеся в камне веков обычаи -- пепел, который уже остыл от огня разрушителя. Даже самый яркий, закаленный в стужах и жарах времени обычай решать важные общественные дела -- села ли, города или даже всей страны -- всем миром, советом, изломан, изувечен коллективизациями, обобществлениями всего и вся, даже -- интимной, духовной жизни человека. Так изломан, изувечен, что нам стало стыдно за этого уродца перед всем светом. Мы напряглись и выкинули из своей жизни советы -- подарок веков, основу когда-то мудрой Руси, России. Жить, советуясь, -- что в этом постыдного? Теперь мы угрюмо и трусовато молчим о своем славном обычае. И чтобы как-то заполнить эту пустоту своей жизни, мы воззрились на соседей Востока и Запада и с наивностью первоклассника ожидаем: что скажите нам, дяденьки и тетеньки, о том, как нам поступить в этом или в другом случае?

Мы будто бы без прошлого, хотя даже у камня или полена есть история.