Мама для чужого наследника

Но он словно не слышит меня. Отгораживается невидимым глухим забором, не сводя стеклянного взгляда с дороги.

А у меня в животе все переворачивается.

Я попала между молотом и наковальней.

На такой скорости мы с большой долей вероятности можем попасть в аварию. И будет чудо, если останемся живы.

А если остановимся и отдадимся в руки людей Кравицкого, то, боюсь, Илюшу я больше не увижу.

Я чувствую, как у меня леденеют руки. Как в горле встает ком, мешая дышать.

Почему я за прошедшие месяцы не разглядела в Леше нервного, неуравновешенного типа? Как могла доверять ему?

Он ведь всегда был спокойным, вежливым, внимательным. Заботливым.

Да, иногда раздражал настойчивостью в некоторых моментах, но не настолько, чтобы заподозрить неладное!

В голову лезут мысли, что маньяки часто производят впечатление вполне себе дружелюбных и порядочных людей. Еще и примерные семьянины.

Неужели он один из таких?

Один из внедорожников догоняет нас и резко начинает сигналить, прижимая к обочине. Я прикрываю глаза, вспоминая все молитвы, которые знала. Только бы все закончилось благополучно!

– Останови машину! – твержу как мантру.

Если бы можно было, я бы вырвала у него из рук руль и нажала на тормоз. Но любое мое вмешательство приведет к еще более плачевным последствиям. Поэтому я только уговариваю, прошу, требую сбавить скорость и подчиниться требованиям наших преследователей и сижу смирно.

В какой-то момент от страха я вообще перестаю чувствовать тело. Оно немеет, скованное паникой. И не верю своим глазам, когда впереди неожиданно появляется пробка из автомобилей, перекрывающая дорогу.

– Твою мать! Ну как?! – орет Алексей не своим голосом. Крутит головой, ища съезд, но, увы, с одной стороны плотный ряд деревьев, с другой – оотбойник. – Приехали! – выплевывает зло.

Машина постепенно останавливается. Я вымученно выдыхаю, благодаря небеса. По крайней мере, у Леши не возникла мысль разбиться на скорости, влетев в столб или впереди стоящие авто, как иногда бывает в жутких новостях. Он, может, и псих, но не самоубийца.

А дальше все происходит как в кино, которое поставили на перемотку. К нам бегут несколько здоровенных мужчин, грубо вытаскивают Лешу из салона, скручивают ему руки, прижимая грудью к капоту. Подходят к моей двери, открывают, что-то говорят.

От пережитого стресса я долго соображаю. Понимаю только, что они предлагают пересесть в их машину. И что другого выхода у меня нет. А еще я вижу, как подъезжает третья иномарка. К тем двум, что ехали за нами. И из нее выходит сам Кравицкий.

Ну все. Похоже, я доигралась.

Он идет решительным шагом в нашу сторону. По непроницаемому выражению лица я ничего не могу понять, но стоит ему приблизиться и заглянуть в салон, как меня прошибает ударная доза негатива. Сковывает по рукам и ногам. Обдает ледяным холодом.

Я кожей ощущаю, насколько он зол, хоть Герман еще не сказал ни слова. Не сделал ни единого лишнего движения.

Он садится к нам в авто на место водителя, захлопывая за собой дверь. Отрезая таким образом от внешнего мира. И я сразу ощущаю, как сжимается капкан, в который я угодила подобно глупой птичке.

Кравицкий не кричит, не крушит ничего вокруг. Его ледяное спокойствие поражает. Он, как истинный хищник, умело загнал добычу в клетку и теперь наслаждается ее агонией.

Странно, но даже когда его амбалы были рядом, когда окружали, вытаскивали и скручивали Лешу, я не чувствовала себя настолько беспомощно, как сейчас.

– Ну и как далеко ты собралась? – спрашивает, наконец, Кравицкий, нарушая молчание.

Поворачивается ко мне и пригвождает взглядом к сиденью.

Я проваливаюсь в затягивающую синеву его глаз. Красивую и опасную. Очень опасную.

– Я не… Я все объясню, – выдыхаю первое, что приходит на ум. – Мы собирались…

– София, я не дурак, чтобы не сложить два плюс два. Ты получила деньги и решила разом убить двух зайцев? А может, прежде стоило подумать о том, что у тебя не хватит сил противостоять мне? – давит он, заставляя заткнуться.

Я стискиваю челюсть, понимая: на фоне того, что произошло, любые мои оправдания будут звучать жалко.

Что бы я сейчас ни сказала.

Можно, конечно, придумать байку об умирающей бабушке, которой срочно понадобилась помощь, но, боюсь, Кравицкий быстро распознает обман.

Я уверена, что через пару часов, а то и раньше, он точно будет знать, что никакой бабушки в той стороне, куда мы ехали, ни у меня, ни у Леши нет. А новый обман окончательно подорвет наши и без того сложные отношения. И принесет мне кучу новых неприятностей.

Я открываю рот, чтобы снова пролепетать что-то в свое оправдание, но меня останавливает насмешливо выгнутая бровь Кравицкого, и внутри внезапно переключается тумблер.

А какого черта? А если бы действительно произошла такая ситуация? Бабушка, мама, форс-мажор? Обязательное мое присутствие на другом конце света? Я теперь обязана отчитываться о каждом шаге незнакомому мне человеку? И зависеть от его капризов?

Нахожу в сумочке конверт с банковской картой, который так и не вскрывала. Швыряю ему на колени.