Мама для чужого сына

Не думал, что мне так понравится ее дразнить – мою страстную тигрицу. Радоваться ее смелости, зная, что она не истает с приходом рассвета. Хочу, чтобы моя женщина всегда была со мной такая… Хочу говорить ей о любви, будучи уверенным, что слова не встанут в горле разбитым стеклом и не обернутся неловким молчанием.

– Лика… 

– Джо, ты только не смейся, – улыбается Лика, оторвавшись от моих губ. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не буду.

– Мы идеально подходим друг другу. Молоко и кофе. Снег и огонь… Инь и янь…

– Закат и рассвет. Энджи, я это всегда знал. И еще… Лика, я боюсь навредить тебе. Малышу.

– Не бойся. Противопоказаний нет.

– Тогда тебе придется взять самой, – поворачиваюсь на спину и притягиваю Лику к себе. Приподнимаю ее бедра и аккуратно насаживаю Эндж на себя, кусая губы от нетерпения. Стоит ли сомневаться, что ее алебастрово-светлые бедра идеально смотрятся на фоне смуглых моих?

– Я тоже тебя люблю, Джордан, – шепчет Лика, а я ловлю ее стон. Впитываю долгожданные слова, предназначенные только для меня… 

– Энджи, посмотри мне в глаза и скажи еще раз.

– Люблю тебя, Джордан Осборн. 

Глава 34.

Лика.

Я не хочу просыпаться... Прыгать с разбегу в прорубь реальности, собственными руками разрушая хрупкое, как майская паутинка счастье. Кажется, оно ненадолго... наше счастье. Эфемерное, призрачное, как воздушный шарик, коснись его – лопнет, оставив после себя облако боли... Не верю! Не могу поверить, что все закончилось. Не может быть все так просто…

Любить и парить над миром, раздражая его своим счастьем… Тонуть в шоколадных глазах и плавиться в любимых руках.

Джордан чувствует затаенную в глубине моего сердца печаль. А что я могу? Только отшутиться, сославшись на беременность? Из-за нее мое настроение напоминает качающийся на волнах корабль.

Тихон Боровицкий вправду оказывается классным мужиком. Крепкий, бородатый, он больше походит на священника, чем на серьезного продюсера и бизнесмена. Мы встречаемся в студии на следующий день, обговариваем рабочие вопросы, выполняем поручение Идеи Георгиевны сделать подробный фотоотчет. А потом Джо рассказывает обо мне… да еще так… В общем, так хорошо только о покойниках говорят. И умница я, и красавица, и пою здорово, и разными голосами могу говорить. Тихон улыбается, слушая душещипательный рассказ, а Поночка смахивает скупые слезинки, глядя на нас, и повторяет на репите: «Счастливая ты, Личка. Какая же ты счастливая!»

Боровицкий просит меня озвучить несколько эпизодов из популярных голливудских фильмов и просит спеть любое произведение по моему выбору.

Я смотрю на Джо, и все, что приходит на ум – песня Мари Краймбрери «Океан»…

н

– Добро пожаловать в школу дикторов Виктории Боровицкой! – торжественно объявляет Тихон, когда я заканчиваю петь. Мое тихое трогательное «спасибо» тонет в громких аплодисментах. Корабль настроения еще сильнее качается на волнах сомнений, бьется о берег неуверенности и страха. Того гляди, вовсе разобьется… Но я держусь… Улыбаюсь любимому, благодарю Тихона за возможность обучаться в одной из самых лучших московских школ дикторов, радуюсь вместе с Улечкой, гуляю по Питеру, впитывая атмосферу города, разбавляя ею собственные дурные предчувствия.

Мы возвращаемся в Москву поздним вечером. Джо не отлипает от меня – обнимает, держит за руку, успокаивает. Ничего не могу поделать с собой – озираюсь по сторонам, ожидая увидеть выскочившего из-за угла Иосифа Казанцева. Или Виктора, притаившегося в подъезде… Все дни я провела в чудовищном напряжении. Готова ли я к встрече с прошлым? Ожидание мучит меня куда больше, чем предполагаемая встреча.

– Поедем ко мне, Энджи? Забирай вещи и сегодня же переезжай, – решительно произносит Джо, когда мы ступаем на московскую землю.

– Нет, Джордан. Пока я не разберусь со всем… Да и ты… И твои родители, они ведь против меня? – отвечаю надломленным голосом.

– И что? Твои тоже против. Лика, не глупи, поедем ко мне?

Я соглашаюсь. Обещаю Улечке не опоздать на работу и еду в квартиру Джордана.

Ворую у судьбы еще одну ночь счастья, представляя, что так будет всегда… Я, он и наши дети. И никого вокруг – непонимающих родителей, бывших, Мии и желтой прессы. Никого – только мы – счастливые и любящие.

Я впервые готовлю Джордану завтрак: жарю яичницу-глазунью, нарезаю сыр и огурцы, варю кофе. Принимаю его благодарность и порцию страстного обжигающего секса прямо на кухне.

– Я люблю тебя, Энджи… Когда ты уже успокоишься? Ты веришь мне?

– Д-да…

– Неуверенно звучит. Одевайся, поедем к Хапаеву – юристу Осборнов. Он составит заявление на развод. Имущество не трогай, не нужно оно тебе. – Погрустнев, поизносит Джо. – Ты можешь развестись без согласия Виктора.

– Знаю. А имущество… Я и не собиралась. Мне нужно сначала на радио. Меня ждет Идея и…

– Когда ты сможешь приехать? – тронув мою щеку подушечками пальцев, ласково спрашивает Джо.

– После обеда.

– У меня тоже сегодня сумасшедший день. – Качает головой Джордан. – Приезжай, пообедаем вместе.