Мама для демонёнка

– Знаю… то есть чувствую. Память стёрта, но интуиция многое мне подсказывает. Я чувствую, что люблю Кристабель больше жизни, хотя сейчас это скорее чувство-воспоминание, чувство-предположение, скрытое от меня за пеленой тумана. Словно чувства есть, но какие-то замороженные. Понимаешь, о чём я говорю?

– Думаю, да, – медленно ответила гоблинша и промокнула платочком уголки глаз.

– И вот примерно так же я чувствую, что… да у меня были серьёзные причины. Очень серьёзные, чтобы так поступить, но проблему можно было решить как-то иначе.

Гоблинша всхлипнула.

– Перестань, пожалуйста. Я не хотела тебя расстраивать.

– Мне тебя жалко. Не знаю, что случилось, но явно что-то плохое. Ты обожала дочку и супруга и ни за что бы не сбежала без серьёзной причины.

– И супруга? – недоверчиво спросила я. – Хочешь сказать, что у нас были хорошие отношения.

То есть я не совсем идиотка любить хама, который нашёл мне замену в течение месяца?

– Конечно, хорошие, – снова всхлипнула Шани. – Замечательные. На руках носил, пылинки сдувал, по поводу дел в королевстве мнение выслушивал. Тут ведь королева как украшение. На советах сидит, но ничего не решает. Его Величество смертную казнь как наказание для мелких правонарушений даже отменил, когда ты заявила, что это не гуманно. А смертная казнь веками во всех королевствах практикуется. Какая любовь была! А теперь что?

И гоблинша залилась крокодильими слезами. Учитывая, цвет кожи, выражение обретало новые краски.

Странные у неё представления о любви, хотя то, что благодаря мне тут смертную казнь отменили – это, конечно, хорошо.

Нет, ну что мне делать с этим зелёным недоразумением?

– Шанни, а не выпить ли нам по рюмашке?

Рыдания прекратились мгновенно. Гоблинша резво смахнула слёзы, выразительно приподняла одну бровь и со значением ответила:

– Заметьте! Не я это предложила!

После чего заговорщически подмигнула мне и сказала:

– Идём!

Маленький зелёный сгусток магии, возникший в её руках, стремительно обретал форму ключа, который она воткнула прямо в стену.

На абсолютно гладкой поверхности, где до этого не наблюдалось и намёка на дверь, внезапно проявились вполне конкретные очертания замочной скважины, а затем и двери.