Мама для двойняшек босса

Но параллельно в груди разрастается тоскливое чувство, что Оля по-прежнему серьезно больна, и я могу потерять дочь, едва обретя ее.

Хрена с два! Мы с Радой сделаем все невозможное, чтобы победить болезнь. Никто у нас не заберет этого чудесного Ежика!

– Оля!

Я же приближаюсь к койке Ежика и опускаюсь на стул напротив, упираюсь локтями в колени и наклоняюсь к малышке. Вот сейчас наши лица напротив, и мы вполне можем поговорить на равных.

– Прости, это моя ошибка, я признаю, – говорю серьезно, как со взрослой. Потому что что-то подсказывает, что Олюшка не потерпит, если я буду с ней сюсюкаться. – Утром у меня было важное дело, которое заняло все мои мысли, и все остальное вылетело из головы. А потом мы с твоей мамой спешили скорее к тебе, мне не терпелось с тобой познакомиться. Ну, и я не знаю, что ты любишь и хочешь.

– Я хочу…чтобы папа нашел меня, – неожиданно для нас выпаливает Оля с грустью в глазах и голосе, что мгновенно царапает мое сердце. Хочется прижать малышку к себе и сказать, что ее желание уже исполнено. – Мама сказала, он не знает обо мне. А я хочу, чтобы узнал. Потому что скоро я умру, а папу так и не видела.

– Ты не умрешь. Нам предстоит бороться с болезнью, а для этого нельзя думать о плохом. Нельзя показывать ей, что мы ее боимся, – выпаливаю твердо, ни секунды не сомневаясь. Но Оля как будто пропускает мимо ушей мое обещание.

– Но ты, дядя Лука, можешь подарить мне большого белого медведя с красным бантом и много-много мороженого. Очень сильно хочу.

– Оля!

– Договорились. Обязательно принесу в следующий раз.

И наступит он очень скоро. Даже соскучиться не успеешь, Кнопка.

Потому что я намерен добиться того, чтобы мой Ежик при виде меня прятала все свои колючки, радостно визжала, повисая на шее, и обнимала крепко-крепко и целовала в щеку. И перестала царапать мою душу этим равнодушным «дядя».

И была здорова. Сейчас в моей жизни нет ничего важнее этого.

Глава 28

Лука

Мы с Радой проводим в палате Кнопки еще какое-то время, и, когда на пороге появляется женщина, по всей видимости, няня, начинаю прощаться с Кнопкой и подталкиваю Раду к выходу.

– Я все еще на больничном, так что вполне могу остаться, – сопротивляется она, яростно шепча. Ее дыхание щекочет мое ухо, и от этого почему-то по позвоночнику прокатывается волна желания. Удивленный и сбитый с толку, резко отодвигаюсь от Рады и стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно ровнее:

– Рада, прощайтесь, и я буду ждать тебя в машине. А ты, Ежик, не скучай и веди себя хорошо, – подмигиваю дочери, искренне улыбаясь. – В следующий раз приду – проверю.

– Я не Ежик, я – Кнопка, – сердито бурчит Олюшка, все также глядя на меня исподлобья.

Открыто смеюсь, глядя на малышку. Несмотря на то, что она такая суровая и неприступная, рядом с ней меня всегда тянет улыбаться. А еще защищать ее от всего и от всех.

– Еще какой Ежик, столько вон колючек за утро выпустила, – щелкаю ее по носу, едва сдерживаясь, чтобы не обнять. Не уверен, что малышка оценит такой мой душевный порыв. – До встречи, Кнопка.

До самой машины иду с идиотской улыбкой на губах. Нет, я не забыл, что моя дочь серьезно больна. И мы будем вместе бороться с недугом. Просто счастье меня распирает изнутри, от того, что обрел такую прекрасную малышку, несмотря на ее непростой характер. И этими распирающими чувствами хочется делиться со всеми.

Спустя минут пятнадцать Рада садится на пассажирское сиденье, пристегивается, даже не глядя в мою сторону, и тут же утыкается в телефон. Воздух в машине пропитывается ее раздражением и нервозностью. Жду несколько минут, пристально скользя по ней взглядом, как наконец она отрывается от мобильного и поворачивается в мою сторону. Сводит брови на переносице и прожигает взглядом точь-в-точь, как Ежик. Так вот кто учитель нашей дочери! Или это у них на генетическом уровне заложено?

– Что-то не так, Рада?

– Зачем нужно было меня дергать? Я вполне могла бы остаться у Кнопки!

– Нет, не могла бы, – спокойно отрезаю, заводя машину и выруливая с парковки в сторону ее дома. – Тебе нужно отдыхать. Не забывай о своем положении. Тем более, таком непростом.

Рада отворачивается к окну, обиженно сопя. Забавная такая.

Я понимаю причину ее недовольства, но даю ей время остыть, и лишь потом продолжаю:

– Я никоим образом не ставлю твою беременность выше Ежика. Наоборот. Я хочу, чтобы ты побольше отдыхала, потому что сейчас твоя поддержка очень нужна нашей дочери. А ты еще и в положении. Ты должна беречь себя, Рада. Для всех детей.

Понятия не имею, откуда в моей голове вся эта философская ерунда, но я ни капли не сомневаюсь в сказанном. И, кажется, мне удается достучаться до Рады, потому что ее взгляд немного теплеет, и на губах проступает легкая улыбка.

– Спасибо. Ты прости за такую реакцию…Просто до этого обо мне никто не заботился, кроме мамы.

– Теперь будут, – произношу твердо, отрываюсь от дороги и бросаю на девушку мимолетный взгляд. – Возьмешь больничный с сегодняшнего дня и вплоть до родов. Тебе надо отдыхать, хорошо питаться и беречься. Да и Ежик будет отнимать много времени и сил.