Мама для его сына

Начинается пальба, охрана реагирует и стреляет в ответ, а я хватаю за шкирку Яна, толкаю его назад и снова вперед, с пушкой в руке. Встаю и иду за ними, разряжая обойму, и ловлю пулю в левое плечо.

Машина скрывается за поворотом, а меня сразу будто подкашивает, и я валюсь на асфальт.

Ко мне подбегают мои люди.

– Сели в тачку и догнали ублюдков. Это стрелки Демида, я знаю эту тачку, он специально номера не скрыл, – чувствую, как тело становится ватным и периодически подвисаю, словно падаю, но пытаюсь держаться. – Если свяжутся с вами, я требую сходку, или порешаю его сам, так и передайт…

Все темнота, но я до последнего чувствую, как кто-то бля давит на рану, куда-то тащат, похуй… Я уже не в состоянии сопротивляться.

Начинаю шевелиться, а ощущение что меня замуровали. Даже пальцем подвигать вызывает острую боль. Даже понять куда идет импульс не могу. А внутри меня, будто в песочницу кто-то играет, потому что там гребаная Сахара.

Пытаюсь понять, сколько я вчера выпил, но в голову врываются иные воспоминания. Совсем иные.

«Только бы мои живы были».

Открываю глаза и надеюсь увидеть стены клиники, но нихрена. Я дома.

Прошу воды, но аж пугаюсь, когда рядом со мной подскакивает эта маленькая юла.

«Она тут что делает?»

И эта одежда ее.

Наклоняется и показывает мне все, до чего сейчас не дотянешься. Еще стояком ее напугать не хватало мне, благо тело как после мясорубки, захочешь не встанет.

Чувствую, как напрягается, трясется. Надо срочно ее успокоить. А этим дебилам головы оторвать, потому что она походу видела все.

Впечатлительная, но факт того, что волновалась меня изнутри царапает. Готов урчать довольно.

Сам не понимаю отчего, но почему-то приятно радует. Не безразличен?

Опять смотрю на аппетитные формы и не могу промолчать, но кажется красивая обиделась на меня.

Ладно, сейчас я не мобильный. Потом по заднице надаю за то, что дерзит и уходит от меня, когда я с ней говорю.

Остался в комнате один и скучно стало.

Нет, надо приходить в форму и вернуться в строй, а не овощем лежать.

Попытался подняться, и меня будто жаром окатило и в грудину кто-то с кулака врезал, такие ощущения были.

– Твою мать, – застонал от боли.

В висках начало стучать, пришлось оставить попытки.

Только расслабился, как в комнату Гена пришел.

– Привет, Дал. Ты как?

– Готов танцевать. Привет.

– Ага я вижу.

– Почему один? Где Мурад?

– Дал, такое дело, – замолкает.

– Гена, у меня правая рука все еще сильная и здоровая, поэтому говори быстро и по делу, пока я кулак не сжал. Заебали, что ты, что Серый.

– Тех мудаков на джипе догнали, они в «амбаре» тебя ждут. Все здоровы, никто не пострадал. Но вчера, после перестрелки, точнее одновременно с ней в клубе нарик откинулся с кучей кокса в кармане. Клуб закрыли, менты на месте работают. Отобрали лицензию, предъявили дохуя дерьма по закону. Поэтому и в клинику не поехали, чтобы тебя не сразу достали, – выпалил он, как и просил.

Выслушал, и просто… Просто пиздец.

– Еще чем порадуешь? – я даже злиться не могу, я в ауте лежу.

– Это все… пока что.

– После обеда сбор. Если встать не смогу, сюда придете. Иди.

Кивает и уходит.

А я вместо того, чтобы все рационально обдумывать и планировать, стал слушать, как из забытой Дашей рации детской, она общается с мелким.

– Иди ко мне мой сладкий мальчишка. Кто у меня такой хороший, дал выспаться, Даше? Такой взрослый, да? – сын смеется и что-то там кряхтит.

Даже я улыбаюсь.

Но надо их отправлять отсюда.

После сходки, которую я не отменю теперь, пойду строго по плану.

«Эта тварь за все ответит. Я его на куски порву и собакам скормлю».

Проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от того, что меня всего трясет.

Просто хреначит тело, как будто шокером долбят.

– Твою мать, – чуть ли не прикусываю себе язык в попытке говорить. – Даша, – чуть слышно зову ее.

В комнату входит мой человек.

– Босс? Вызывали?

– Зови кого-нибудь, быстрей.

Через минуту прискакала моя сероглазка и давай в меня иглой тыкать.

– У тебя, жар. Нет времени его сбивать таблеткой, поставлю укол. Быстро пройдет. Еще капельницу сделаю. Так врач велел.

– Пофиг, сделай что-нибудь.

И она сделала.

– Чуть позже, надо будет сменить повязку. Было немного крови.

– Так говоришь, будто спрашиваешь, – говорю полусонно.

– Предупреждаю, – садится рядом на кровать.

Опускаю свою руку на ее ноги и медленно обхватываю за бедро, подтягивая к себе.

– Далер, – шепчет она.

– Подвинься, а?

– Ты невыносим, – ворчит, но садится ближе.

Теперь полностью обхватываю ее за попку и упираюсь головой в ее колени.

Вот так хочу пролежать пока буду подбит. Хотя нет, лучше кожа к коже.

– Далер, – опускает руку на мою голову и начинает гладить. – Меня малыш ждет.

Нехотя убираю руку, сжав при этом аппетитные ягодицы.

– Не наглей, Халилов.

– Я болен, Даш. Ты же хочешь, чтобы я скорее выздоровел?

– Моя попа не поможет тебе в этом вопросе.

– Твоя попа мертвого поднимет, поверь.

Звонко смеется.

– Даш, телефон мой принесешь?

– Еще чего? Выздоравливай давай, а потом про телефон поговорим.

– Я не шучу. Телефон…

– Я его спрячу и пусть только попробуют твои бугаи шариться по моей комнате.

Уходит, пообещав зайти позже. Сучка такая.