Мама для Одуванчика

Сажусь боком и подтягиваю под себя ноги, поднимая взгляд к невероятно красивому небу. Такое оно бывает только за пределами бетонных джунглей. С яркой россыпью звезд и глубокого темно-синего цвета.

По улице гуляет легкий ветерок, шелестя листвой, а на ум сразу приходит другая ночь, когда так же ярко сияли звезды.

— Не спится? — слышу тихое за спиной и оборачиваюсь на голос.

— Ой, я не слышала, как ты подошел, — говорю застывшему рядом с качелей в нерешительности мужчине. — Присоединяйся, — улыбаюсь, чуть подвигаясь и приглашая мужчину сесть рядом.

— О чем думаешь? — по-хозяйски устраивает руку у меня на плече Влад.

— О небе.

— Правда? — слышу удивление, проскользнувшее в его голосе.

— Угу… а еще о снах.

— Каких снах?

— Да просто… — хочу поделиться с ним своими мыслями, которые не давали покоя, но так страшно показаться глупой в его глазах.

— Давай, — смеется Влад, устраивая подбородок у меня на макушке и потихоньку раскачивая нас, — обещаю, что смеяться не буду.

— Ну, если обещаешь… в общем, последние пару лет мне снится небо. Оно для меня стало, как своеобразное наваждение, символ легкости какой-то, что ли… свободы. А еще… еще снится мужчина.

— Та-а-ак, а вот тут поподробней.

— Просто три года назад был один эпизод моей жизни, который очень ярко запечатлелся в памяти. Я тогда выбегала из ресторана, где поругались в очередной раз с родителями по поводу своей профессии и будущего, ну, не суть, — тараторю полушепотом, выкладывая мужчине все как на духу, — и вот, выбегая, я столкнулась на лестнице с мужчиной… — рука Влада на моих плечах сжалась сильнее, а его ровное до этого дыхание, кажется, сбилось, — И, наверное, неправильно рассказывать это другому мужчине, — выдаю нервный смешок, — но этот незнакомец был в такой же, как у тебя, форме. Пилот. Белая рубашка и значок на груди в форме крыльев самолета.

Поплотнее обхватываю колени руками, а мужчина за моей спиной, кажется, замер и не дышит.

— И вот с тех пор мне постоянно снится этот незнакомец, правда, лица я его никогда во сне не вижу, — заканчиваю свою историю и добавляю с сожалением:

— Я его не помню совершенно, так как сама я тогда ревела. Но-о-о… — пожимаю плечами, ворочая головой, силясь поймать взгляд молчаливого Влада. — Это, конечно, может показаться глупым, но тут подумалось… забавное совпадение правда? — улыбаюсь, наконец-таки заглядывая в серые глаза Романовского. — Я, как дурочка, постоянно смотрю на небо и жду своего пилота, а тут ты, и…

— Это был я, — перебивает меня Влад. — Я, Варя, — так уверенно, что заставляет меня повернуться к нему всем телом.

— Да нет, не может такого быть… — качаю головой и улыбаюсь, не веря в то, что только что услышала.

— Может.

— Да… нет… ты шутишь, — говорю уже не так уверенно, потому что лицо серьезней, чем есть сейчас у Влада, вряд ли может быть.

— Не шучу, — говорит так тихо и проникновенно, двигаясь еще чуть ближе. Тянет руку к моему лицу и аккуратно заводит за ушко упавшую на глаза прядь. — И все это время твои глаза и запах, голос, которым ты мне тогда сказала, что иногда все идет не так, как мы того хотим… — шепчет мужчина. — Все эти годы ты не выходишь у меня из головы, Варя.

В горле резко пересохло, а все слова куда-то улетучились, когда его взгляд переместился на мои губы.

— Знаешь, я ведь ненавижу поцелуи, — продолжает “добивать” мою выдержку словами Влад, — но с тобой… — подается чуть вперед опасно близко и сжимает пальцами подбородок. — Об этих губах я слишком долго мечтал, — говорит и нежно, невесомо касается своими губами моих губ. Целует так умопомрачительно трепетно, что дыхание перехватывает, а в животе просыпается целый ураган, состоящий из бабочек, что щекочут все внутри своими бархатными крыльями.

Я начала терять себя в нем, оказывается, еще далекие три года назад, а сейчас… сейчас я рискую пропасть окончательно в его уютных и крепких объятиях.

Глава 29. Варя

Утро наступает с пением петуха и “полевыми работами”.

Почти до самого рассвета просидев в обнимку с Владом и разглядывая созвездия на небе, спать мы разошлись за пару часов до моего подъема. И, несмотря на то, что сон у меня был архи-короткий, я чувствовала себя бодрой, как никогда.

Пока гости сладко спят, а на свежем воздухе не может быть иначе, мы с ба завтракаем и идем полоть грядки. Хочешь, не хочешь, а кто еще поможет ей, кроме меня?

Правда, надолго меня баб Шура не задерживает, и, когда на крыльцо выходят, потягиваясь, сонные Влад с дочуркой, я отправляюсь готовить завтрак на всех.

— Ася, подай, пожалуйста, сахар, — прошу свою весьма расторопную принеси-подай, и девчонка тут же срывается с места.

— Держите.

Вместе устраиваемся у плиты и жарим обалденные сырнички. Ася лепит, а я обжариваю.

— Мне нравится ваша баб Шура, — нарушает Ася установившуюся тишину, ранее нарушаемую только потрескиванием масла на сковородке. — Она классная. Совсем не как моя бабушка. — Я только киваю и улыбаюсь в ответ. Почему у ребенка так плохо клеятся отношения с ее бабушкой, вряд ли она мне расскажет, но определенный уровень доверия у нее ко мне появился, и это радует.