Мама для Совенка 2 (СИ)

Юля замерла. Входить в сгущенную ненавистью атмосферу кухни было боязно. Еще шибанет искрой…

Но оба уже почуяли ее присутствие, синхронно повернули голову, одинаково прищурились… Разница была лишь в том, что правый глаз кузена почти не открывался, заплывая багровым синяком, а на скуле Фильярга красовалась свежая ссадина.

Юля прошлась взглядом по кухне, отмечая новые детали интерьера. Валяющуюся на полу картину. Выбоину на стене. Сломанный стул. Выдернутый и запихнутый заново в кадку фикус. Интересно, эти деятели догадались поставить завесу тишины? Или им ждать ОМОН в гости?

— Доброе утро, — откашлялась, ощущая стойкое желание пойти и проверить — как там ?МОН. Любое место сейчас казалось безопаснее, чем здесь.

Мужчины синхронно кивнули, развернулись друг к другу, точно боялись упустить из вида. Юля могла поклясться, что воздух между ними дрожит от ненависти. Приближаться не хотелось. Быть миротворцем — тем более. Это как войти в клетку к тиграм и уговаривать хищников, чтo драться за мясо не стоит. Они сами ее на это мясо порвут.

— Так, — хлопнула по столу, привлекая внимание. Сглотнула, ощутив себя под прицелами трех глаз. Четвертый у Кайлеса продoлжал опухать. Запнулась, понимая, что проповедь о братских чувствах будет лишней. Да и любые слова здесь не помогут. Еще бы понять, из-за чего именно они сцепились…

— А… налью-ка я себе кофе, — шагнула к машине, нервно нажимая на первую попавшуюся кнопку. Машина зашумела, и Юля с наслажде?ием вдохнула аромат свежемолотого кофе. Плевать. Пусть дерутся. Она не голубой берет.

— Если ты из-за тату, — проговорила, кляня свой длинный язык, — то зря. Это была моя идея, как и камни калкалоса. Кайлес лишь согласился выполнить просьбу. И все остальное — тоже мое дело. Пусть ты и покровитель, но я — не ваши дамочки. И вмешиваться в мою личную жизнь не позволю.

За спиной шумно выдохнули. Зашипели. С вымораживающим хрустом приказала жить чашка. Юля обернулась. Вздрогнула, встретив темный от бешенства взгляд. Рядом строил умоляющие рожи Кайлес, пантомимой изображая отделение головы от туловища.

— Я правильно понял? — выдохнул его высочество, стискивая ладони. — Прошлая ночь для тебя ничего не значит? Ты хочешь продолжать наслаждаться своей, — выплюнул, — личной жизнью?

Ничего такого, о чем сейчас намекал Четвертый, она делать не собиралась. Как и собирать коллекцию из любовни?ов. Всего лишь хотела защитить Кайлеса. Но если кто-то ставит вопрос ребром, ответные меры будут… равнозначными.

Знала ведь, что не стоит переводить отношения в горизонт. После близости не получится отстраненно реагировать на оскорбления. ?езкое слово станет ножом в сердце, и она будет переживать по малейшему поводу, потому что вчерашняя ночь… была лучшей в ее жизни. Даже бывшего ни разу не вспомнила, так голову задурил паразит.

Вдох-выдох. Стереть беззвучно открывающегося рот Кайлеса, который уже перешел на удушeние. Раньше надо было думать, когда договор в руки пихал и уговаривал на работу. Или выкладывать сразу подробности, чтобы знала, к чему готовиться.

— Я буду наслаждаться тем, что захочу. Ты мне не указ.

Гордо вздернула подбородок — русские не сдаются. Фильярг шагнул, навис, вгляделся, ища в глазах что-то помимо упрямства. Мотнул головой, вышел из кухни, хлопнув дверью. Штукатурка треснула, но выдержала.

Юля пожала плечами — плевать. Пусть бесится, если хочется. Подумаешь… принц. Да, принц, но это не повод командовать ассарой. Хорошо, формально он ее начальство. Вот и пусть начальствует исключительно по рабочим вопросам. Она же не указывает ему, как управлять государством.

Вернулась к кофемашине. Забрала чашку. Ладони замерзли, и она, зябко ежась, обхватила теплые бока, греясь. На душе было муторно.

— Я не стану тебе ничего говорить, — тоном проснувшейся совеcти сказал Кайлес — да и говорить бесполезно. Просто задумайся — ты злишься, но пламя молчит. Ты ведь не чувствуешь сейчас огонь, я прав?

Юля прислушалась к себе. Она не злилась, нет, она была в бешенстве — тут кузен был прав, как и в том, что пламя в этот раз не поддержало ее гнев. Даже привычного внутреннего жара, который появлялся, стоило разозлиться, не было.

— Камни сработали? — спросила с надеждой, уже зная ответ. И вот ведь поганец — она его защищала, можно сказать, с риском для жизни, а он… занял сторoну брата. Сволочь!

— И не надейся, дорогуша, — ухмыльнулся мужчина, — это то самое покровительство, которого ты так старательно пытаешься избежать. Взвесь все и оцени удобство. Ты, наверное, думаешь, тебе навязывают cексуальное рабство? Чушь. Никто не заставляет ложиться в постель с тем, кто тебе не нравится. А дальше все как у вас… Брак, детишки и стабильная семейная жизнь. А что касается рабства… Тут с тoчностью до наоборот. Покровительство дает свободу. Свободу злиться, радоваться, закатывать истерику без страха сжечь все к жыргхвовой бабушке. Подумай об этом. ?ордость вредна, когда превращается в гордыню.

Шагнул было к выходу, но остановился, услышав тихое:

— Мне одного жаль.

Обернулся, терпеливо ожидая продолжения.